Понять хищника. Аскольд Запашный

понял, что всё, я закончился. Потому что он уже грыз мою голову, и ему достаточно было только за шею перехватить». Артуру повезло, что тигр его не перехватил. Он вцепился в череп и застрял там. Думаю, практически у всех такая мысль бывает: «Вот и всё. Конец (но только матом!)».

      Есть у нас друг, египетский дрессировщик Хамада Кута. Его однажды порвал лев. Я при встрече спросил его, что произошло. Он рассказал, что это далеко не первое нападение было, а третье или четвертое. Многие дрессировщики после нападения отдают своих животных – чаще всего в зоопарки. А вот Хамада относится к этому по-другому: если бы на него напали, и он сдал бы животное, то считал бы себя слабаком. Он – смелый, безбашенный дрессировщик, может, даже и безумный. Но вот такое отношение к происходящему он выработал в себе. И он доказывает сам себе, что может с этим животным работать. Потому что зрителю-то все равно: Хамада Кута мог бы завтра про любого другого льва говорить, что это тот самый, который на него напал. Обыграть ситуацию. Но он не из таких. Он реально и дальше работал с тем львом. И понимал, что в любом нападении есть вина самого дрессировщика. Это понимаем мы все.

      Я вращаюсь в кругу дрессировщиков высочайшего уровня. И вижу для себя какие-то отличия: ага, он вот так делает, а я бы сделал немного по-другому. Может, он делает лучше, а может, я. Но если никто ничего не спрашивает, то никто никому ничего и не навязывает. Нет мыслей: «Вот я сейчас вам всем тут расскажу, слушайте меня внимательно. И будете слушать, потому что я – Запашный!» Во-первых, нет такой нужды, во-вторых, нет и желания. А сейчас, начиная с 2000 года, наше поколение дрессировщиков хорошо общается друг с другом, куда лучше, чем дрессировщики в Советском Союзе. Мне кажется, это связано с тем, что тогда все были звезды, и всегда степень солидности выпячивалась вперед, мол, смотрите, я народный артист, обладатель такой-то фамилии, а вы – никто; и все очень ревниво друг о друге отзывались. Я не могу сказать, что наш папа, например, дружил с кем-то из дрессировщиков. Очень редко хвалил коллег. Точно так же и к отцу относились. Я в принципе не помню такого, чтобы «собрались, пошли, поели, как настоящие коллеги и боевые товарищи».

      А сейчас наше поколение – Карина и Артур Багдасаровы, Виталий Смолянец, Владислав Гончаров, Наталья Губанова и Андрей Широкалов, Людмила Суркова, Сергей Нестеров – все великолепно между собой общаются. За кулисы к коллеге мы идем все вместе, посидим, поговорим, чай попьем. Все очень хорошо друг к другу относятся, и я рад этому братству, которое сейчас возникло. Нет такой ревности к коллегам. Потому что все, как мне кажется, уже осознали: нет смысла друг перед другом выпендриваться, все видно на манеже. А самая главная «лакмусовая бумажка» – это зритель: на тебя либо ходят, либо нет.

      Я много разговариваю с коллегами и, конечно, начинаю анализировать опасные ситуации, окидываю их взглядом. Вадим Канбегов, например, сдал троих львов после того случая. Багдасаровы не сдали сначала, но потом просто не смогли продолжить. Попытались работать дальше