Кабинет диковин. Линкольн Чайлд

какую эволюцию претерпела одежда за последние шесть веков. Потрясающая выставка! Вы знаете, что все дамы в Версале при дворе Людовика Четырнадцатого должны были иметь талию не более тринадцати дюймов? Меньший объем, естественно, допускался. А известно ли вам, что платья этих изящных дам весили тридцать – сорок фунтов?

      О’Шонесси обнаружил, что у него нет ответа на эти вопросы. Странный и неожиданный поворот в теме беседы привел ирландца в состояние полного замешательства.

      – Я также с интересом обнаружил, что в пятнадцатом веке гульфики у мужчин…

      Рассказ об этом открытии безжалостно прервал визг тормозов. Водитель «роллс-ройса» с трудом избежал столкновения с такси, пытавшимся пересечь три полосы движения.

      – Ох уж мне эти варвары-янки! – беззлобно произнес Пендергаст. – Так о чем это я? Ах да. О гульфиках…

      «Роллс» влился в поток машин центральной части Манхэттена, и О’Шонесси с тоской подумал, что путешествие может затянуться.

      Стены Большого зала музея были облицованы мрамором и украшены цветами, а сам зал был забит посетителями чуть ли не под завязку. О’Шонесси болтался без дела, пока странный агент ФБР вел беседу с одной из добровольных помощниц музея, восседавшей в бюро справок. Девица подняла трубку телефона, произнесла в нее несколько слов и с крайне недовольным видом бросила трубку на место. О’Шонесси не имел ни малейшего понятия, что затевает Пендергаст. За все время довольно продолжительного путешествия он так и не услышал ничего, что могло бы пролить свет на намерения агента.

      Ирландец огляделся по сторонам. В Большом зале в основном толпились обитатели Верхнего Ист-Сайда. Разодетые с ног до головы дамочки стучали каблуками по каменным плитам пола. Облаченные в форму школьники вели себя чинно и тихо. По залу с задумчивым видом бродили престарелые ученые мужи в твидовых пиджаках. О’Шонесси то и дело ловил на себе неодобрительные взгляды, словно посещение «Метрополитена» в полицейском мундире было проявлением дурного вкуса. Подобное отношение к защитникам порядка только усилило мизантропию ирландца. «Лицемеры», – подумал он.

      Пендергаст сделал знак рукой, и, миновав строй билетеров, они оказались в самом музее. Затем, пройдя мимо шкафа с монетами Древнего Рима, они вступили в анфиладу залов, заполненных статуями, вазами, картинами и иными разнообразными предметами искусства. Пендергаст говорил не закрывая рта, но в переполненных посетителями залах стоял такой шум, что О’Шонесси с трудом улавливал лишь отдельные слова.

      Толпа заметно поредела, когда они вошли в отдел искусств народов Азии. Миновав еще несколько залов, Пендергаст и О’Шонесси оказались перед дверями из серого металла. Пендергаст без стука распахнул их, и перед ними открылась небольшая приемная. За столом из светлого дерева сидела девица потрясающей красоты. При виде полицейской формы глаза красотки слегка округлились. О’Шонесси одарил девицу устрашающим взглядом.

      – Чем могу вам помочь, джентльмены? – спросила