Privatизерша. Макс Нарышкин

Ты отдашь!! – безумным голосом закричала Рита, хлеща его по лицу и размазывая по своему слезы – свои, и кровь – прихваченную с лица Артура. – Ты никогда больше так не сделаешь!..

      Он схватил ее в охапку и понес в пахнущую тиной ванную. Он лил на нее воду до тех пор, пока не прекратилась истерика.

      – Я дам тебе другое обещание. Клянусь, что буду любить тебя так же нежно, как сейчас, всю жизнь.

      Как жалко выглядят истины, когда звучат вслух. Но это была истина.

      Склонившись, он взял в руки ее мокрую, до бедра освобожденную от полы юбки ногу и прижался губами к стопе…

      Об этой девушке босой

      Я позабыть не мог.

      Казалось, камни мостовой

      Терзают кожу нежных ног.

      Такие ножки бы одеть

      В цветной сафьян или в атлас.

      Такой бы девушке сидеть

      В карете, обогнавшей нас…

      Сейчас, вспоминая его шепот, она сквозь слезы смотрела на улицу, грязную улицу, усыпанную битыми бутылками, палками и трепещущими на ветру и под ударами транспарантами с пошлыми оскорблениями. Она стояла над всем этим и вспоминала Бернса, читаемого ей Артуром. Она снова подумала о том, как он любит ее и как она его любит. И она заплакала, улыбнувшись.

      Осколок кирпича пролетел над ее головой, выставив остаток стекла и осыпав ее голову стеклянной крошкой. Она этого даже не заметила. Она смеялась и плакала.

      – Хотите, чтобы я вернула его вам?! – крикнула она в окно. – А вы меня заставьте!..

      Это был их комбинат. И через два часа, оправившись от желанного потрясения и воспоминаний, Рита объявила, что начат прием на работу тех, кто так страстно хотел на нее вернуться. Локаут был объявлен утратившим актуальность.

      Еще через три часа комбинат затих. Он зажил новой жизнью по новым правилам. И правила эти отныне диктовала новая хозяйка: де-юре единственная его владелица – Маргарита Чуева, но де-факто – только компаньон. Вторым фактическим владельцем являлся ее муж, Артур Чуев. Но пока об этом никто не должен знать. Страна сошла с ума. Жизнь страшна. Поэтому нужно хоть что-то держать от нее в тайне.

      – Арт… – услышал он вечером того дня, когда уже собирался ехать домой. – Арт, ты там… в сауне… Ты там спал с кем-нибудь?

      – Нет.

      – Я тебе верю. Ты, как обычно, к десяти будешь?

      – Да.

      – Я люблю тебя, милый.

      Глава 5

      Господь ли – кто другой – дал им все. Они купались в восторге собственных побед, и каждая новая казалась привычней предыдущей. Господь дал им все – если это был Господь, конечно. Но когда господь или кто другой дарит чего-то очень много, то он непременно забирает часть малого. И часто оказывается так, что эта часть, ничтожная, еще даже невидимая, оказывается куда важнее имеющегося в излишке большего. Рите порой казалось, что деяния бога неразрывной нитью связаны с законами мирскими, в частности, возникновение в их доме достатка и отсутствие детей она относила за счет взаимодействия промысла божьего с законом Ломоносова. Если где-то прибывает, то в другой части должно обязательно убыть.