Всемирная история в анекдотах. Феликс Кривин

что он стоит на костях своих основателей?

      Все бренно в этом мире. Все преходяще, в сравнении с вечностью. За исключением, конечно, вечных козлов.

      Гарем царицы Семирамиды

      В гареме ассирийских царей пахло чем угодно, только не демократией. И жен, и наложниц царь выбирал по своему вкусу, ни с кем не советуясь, и каждый новый царь формировал новый гарем, даже если прежний был еще вполне дееспособным.

      Женщинам это не нравилось, и любимая жена царя Шамшиадата, подстрекаемая другими женами и наложницами, обвинила царя в авторитаризме и даже тоталитаризме, учитывая количество наложниц и жен.

      – Ты попробуй сесть на мое место, – оправдывался Шамшиадат. – Я же царь, разве я могу по-другому?

      – Очень надо пробовать! – сказала Семирамида. – Только сядешь – и сразу вставать.

      Но гарем зашумел:

      – Попробуй, Семирамида, попробуй!

      Шамшиадат не стал бы настаивать, но Семирамида возвышалась в его сердце, как пирамида, и он сказал уступчиво:

      – Ну почему же сразу? Ты можешь сидеть хоть целый час.

      – Так я и знала, – поморщилась Семирамида, – только сядешь – и через час вставать!

      Ее поддержала гаремная общественность. Пирамида в сердце царя вытянулась вверх и подступила к самому горлу.

      – Ты можешь сидеть хоть целый день.

      Гарем зашумел:

      – Ради одного дня и садиться не стоит!

      – А сколько вы хотите? Три дня вам достаточно? Я, конечно, не считаю ночей.

      От любви он совсем потерял голову. В буквальном смысле. Потому что, едва лишь сев на престол, Семирамида приказала отрубить ему голову.

      Демократия торжествовала. Наконец-то гарем будет принадлежать женщине, своему человеку! Планов было много, много было прекрасных замыслов. Но внезапно, в самый разгар демократии, Семирамида распустила гарем.

      Тот самый гарем, который возвел ее на престол, который был главной ее опорой в борьбе за демократию.

      Глас народа

      Еже писах, писах, все позабыв обиды: здесь и на небесах слава царю Давиду! Слава его словам, слава его идеям! Да будет примером нам, рядовым иудеям!

      Еже писах – не зря. Слушайте, человеки! Имя Давида – царя проклято будь вовеки! Если писать всерьез, был он большим злодеем. Сколько он бед принес рядовым иудеям!

      Еже писах, писах твердо и непреклонно: ныне и присно в веках слава царю Соломону! Пусть он живет сто лет, разумом не скудея, гордость, и честь, и цвет рядовых иудеев.

      Еже писах о том, значит, имело место. Был Соломон скотом, сволочь он был и деспот. Заняв высокий пост, сколько он зла содеял, сколько он пролил слез рядовых иудеев!

      Еже писах, писах искренне, прямо и честно: да будет славен в веках тот, кто займет его место. Будет ли он скотом, будет ли он злодеем, станет известно потом нам, рядовым иудеям.

      Дипломатический корпус

      У фракийцев наиболее уважаемой была должность посла, которого отправляли к богам с различными поручениями.

      Делалось это