Хозяйка «Белой усадьбы». Эльвира Осетина

атого мужчины.

      О том, что я забеременела он даже не знал и не узнает уже никогда.

      Я специально его выбрала, чтобы не было потом никаких претензий, в случае чего.

      Короткий роман с приезжим специалистом. Он обслуживал технику в нашем маленьком городке.

      Мы расстались спокойно, он просто уехал обратно в свой город, и больше я его никогда не видела.

      Как же я была счастлива, когда узнала, что забеременела.

      Летала на крыльях, с радостью посещала кабинет своей подруги – гинеколога.

      Родила безо всякий проблем, и это с учетом моего возраста, мне уже было на тот момент тридцать пять.

      Может и странно звучит, но в молодости я была убежденной «чайлд фри», как это сейчас модно говорить. Не хотела замуж (да и, откровенно говоря, в нашем захолустье не за кого было замуж выходить), и вообще считала, что женщина и сама может прожить. А семья – это пережиток прошлого.

      Сама ведь тоже жила без родителей. Меня вырастила бабушка, возможно поэтому и не особо горела желанием выскочить замуж по скорее. Тем более, что в нашей провинции мужчин нормальных было кот наплакал, и их быстро расхватывали. А внешность у меня была средняя, поэтому, как невеста я никогда не котировалась.

      Да и одиноких женщин в городе было очень много, и никого это особо не удивляло.

      Когда стукнуло тридцать четыре, поняла, что ужасно хочу ребенка. Нерастраченную любовь надо ведь куда-то девать…

      У меня все есть – хорошая работа (бухгалтер в банке), личная квартира, доставшаяся в наследство от бабушки. Хоть и маленькая двушка в двухэтажном доме, построенном сразу после войны, зато своя. Безо всяких кредитов и ипотеки. Абсолютно все условия для комфортной жизни.

      Когда родился Алексей, я думала, что с ума сойду от счастья.

      Ребенок рос спокойным. И совершенно не болезненным.

      Я начиталась на форумах, что первый год – это ад для родителей, и готовилась к худшему. Но мой ребенок жил по часам, как в учебниках.

      Он был идеален.

      Скандалы закатывал всего раза три, и то, только лишь по тому, что резались первые зубы, а всё остальное время я не переставала на него радоваться.

      Прочитала кучу психологической литературы, чтобы не сделать из мальчика – маменькиного сынка. Я хотела вырастить самостоятельного серьезного мужчину.

      У меня не было безумной материнской любви к нему.

      Если он дрался за игрушки в детском саду или во дворе, я не бежала на разборки с пеной у рта, а ждала, когда сын сам решит вопрос со своим сверстником, а уже дома досконально разбирала проблему, стараясь разговаривать с ним, как со взрослым. А не сюсюкаться, как с малышом.

      Мой мальчик был моей отрадой.

      Он был очень умным и даже мудрым не по годам. Обожал всё исследовать. Читать и писать научился уже в четыре года, но сам отказался идти учиться в школу, хотя мне уже советовали в детском саду его отдать в первый класс.

      Но Алексей сказал мне тогда: «Мама, мне будет тяжело среди старших детей, я подожду три года, и пойду со сверстниками».

      Он был идеальным ребенком.

      А затем случилось то, чего я меньше всего ожидала.

      Лейкемия.

      Мой косный мозг не прижился, а найти отца ребенка я не смогла. В тот момент я проклинала себя за то, что не спросила его личных контактов, а в банке, их куда-то потеряли.

      Но было уже слишком поздно.

      Мой бедный мальчик целый год промучился в больнице, а затем тихо ушел во сне, так и не придя в себя после операции.

      Похороны прошли, как во сне.

      Я что-то делала, за что-то платила, подписывала какие-то документы. Увезла тело обратно в наш маленький городок, ведь мы последний год жили в «столице» нашей области.

      И вот теперь осталась одна и сижу здесь на могиле.

      Сразу после похорон, подруги меня увезли домой, и какое-то время боялись оставлять одну. Я натянула улыбку на лицо, чтобы они не переживали за меня, а когда они уехали, я отправилась обратно на кладбище.

      Алешенька смотрел на меня с портрета и улыбался.

      Он всегда на всех фотографиях улыбался, но глаза его были очень серьезными. Мой мальчик даже не капризничал и стойко переносил все болезненные процедуры в больнице.

      Как я буду без него жить?

      Дома я зашла в его комнату, легла на его кровать, и обняв любимого мишку сына, закрыла глаза и сказала, вкладывая в собственные слова всю душу:

      «Где бы ты не был, мальчик мой, я готова отдать всё, что угодно, лишь бы быть рядом».

      Я так и уснула лежа на его кровати, поджав под себя ноги, и обнимая его игрушку.

      А во сне ко мне пришел голос:

      «Хочешь к сыну?»

      «Да!» – не задумываясь выкрикнула я.

      «Я могу тебя к нему перенести, но ты должна поклясться, что вылечишь больной