Мертвый принц. Грегори Киз

в сторону. – Вот почему ушли сефри. Они боятся, что он нас всех убьет.

      – А ты боишься?

      – Не знаю. Только…

      Он замолчал, не зная, как выразить свою догадку.

      – Продолжай.

      – У меня был дядя. Он вдруг заболел. С виду он казался вполне здоровым – ни болячек, ни открытых ран, ни даже лихорадки, – но шли месяцы, а он все слабел и слабел, глаза у него стали тусклыми, кожа побледнела. Он умирал очень медленно, и только в самом конце мы поняли, что он от нас уходит. Почувствовали запах смерти.

      – Прими мои соболезнования.

      Эхок пожал плечами.

      – Лес… Мне кажется, он умирает точно так же.

      – С чего ты взял?

      – Я чувствую запах.

      – Понятно.

      Несколько минут, пока рыцарь обдумывал услышанное, они ехали молча.

      – А этот Король Лишайников, – наконец произнес сэр Онье, – ты когда-нибудь слышал, чтобы его называли Терновым королем?

      – Его так называют усттиши, сэр Онье.

      Сэр Онье вздохнул и, казалось, вдруг разом постарел.

      – Так я и думал.

      – Значит, вот кого вы ищете в лесу, сэр? Тернового короля?

      – Да.

      – Тогда…

      Но Эхока неожиданно перебил Мартин:

      – Сэр Онье?

      Между сосредоточенно сдвинутых бровей монаха пролегла глубокая складка.

      – Да, брат?

      – Я снова их слышу.

      – Где?

      – Повсюду. Теперь со всех сторон. Они приближаются.

      – Что это, Мартин? С чем нам предстоит иметь дело? С прислужниками Тернового короля?

      – Не могу сказать, сэр Онье. Знаю только, что мы окружены.

      – Эхок?

      – Нет, сэр. Я ничего не слышу.

      Впрочем, вскоре шум услышали все. Лес вокруг них наполнился шорохами и шелестом, деревья словно бы ожили и теснее обступили маленький отряд. Лошади, даже Эйрис, боевой конь сэра Онье, испуганно заржали.

      – Приготовьтесь, парни, – прошептал сэр Онье.

      И только тогда Эхок заметил врагов – почти неразличимые тени в густых кронах. Они ворчали и рычали, как дикие звери, мяукали и каркали, но это были люди, некоторые вовсе без одежды, другие – в необработанных шкурах.

      Сэр Онье пришпорил коня, знаком приказав остальным последовать его примеру, и вскинул тяжелое ясеневое копье. Впереди на тропе их поджидали несколько человек.

      Сердце отчаянно заколотилось у Эхока в груди, когда они подъехали ближе. Их оказалось семеро, мужчин и женщин, с ног до головы исцарапанных и покрытых синяками. Они стояли в чем мать родила – все, кроме одного. На его плечи, словно плащ, была наброшена львиная шкура, а голову украшали развесистые оленьи рога.

      – Эттороум! – выдохнул Эхок.

      От страха он не чувствовал ног, сжавших коленями бока лошади.

      – Нет, – сказал Мартин. – Это человек. А рога приделаны к шапке.

      Эхок пытался совладать с туманящим разум ужасом. Он видел, что Мартин прав. Но это ровно ничего не значило. Эттороум – колдун. Он может принять любое