Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книга 5. Поцелуй креста. Олег Северюхин

Могу спорить на что угодно, но это был Мюллер. Только он мог устроить убежище под самым носом у сыщиков.

      Как правило, ищут в самых укромных местах, оставляя напоследок то, что лежит на поверхности. Чтобы что-то спрятать, лучше ничего не прятать. По закону Мерфи, все поиски начинаются с самого неподходящего места, и находится всегда не то, что ищется.

      Другие начинают искать методом последовательного осмотра всех мест. Поэтому, когда они доходят до самого последнего места, где спрятана искомая вещь или прячется искомый человек, то человек то ли умирает ненайденным, то ли надобность в поиске пропадает.

      – Мы пригласили вас как известного психоаналитика для оказания помощи нашим братьям, которым кроме общения с Богом нужно и простое человеческое общение. Вы согласны пожить у нас какое-то время, пока надобность в вас не отпадет? – сказал монах.

      Вообще-то встреча после столь долгой разлуки оказалась не совсем дружеской. Так коллеги не встречаются. Как будто мы не знаем, кто мы такие и на расстоянии стараемся выяснить, кто есть кто.

      – Да, сеньор, – сказал я, совершенно не зная, как обращаться к Мюллеру, – психоаналитик – это тот же врач, только лечит без медикаментов, равно как и священнослужитель, и всегда готов прийти на помощь страждущему.

      – Только, сеньор Казанова, – предупредил меня Мюллер, – вы будете жить, как и все наши братья. Никаких связей с внешним миром у вас не будет. Пациент у вас будет один. Никакой платы за его лечение мы не обещаем.

      – А что, у меня есть какой-то другой выбор, сеньор монах? – спросил я.

      – Да, пожалуй, выбора у вас нет, – подтвердил Мюллер, – а меня называйте просто, брат ключарь. Сейчас вас разместят в келье, в два пополудни трапеза. Брат Аврелий проведет вас на склад и переоденет в рясу. Осваивайтесь, брат мой.

      Всю мою одежду отобрали. Выдали кальсоны, рубашку нательную, рясу темно-коричневую с капюшоном, веревку для подпояски, сандалии и крестик с деревянными четками.

      – Капюшон носите постоянно надвинутым на глаза, – наставлял меня брат Аврелий.

      – Как вы различаете друг друга в капюшонах? – спросил я.

      – Очень просто, – сказал монах, – у каждого на капюшоне бирка с именем. Очень даже удобно.

      – Конечно, удобно, – подумал я, – как в армии, у каждого военнослужащего все обмундирование и снаряжение забирковано. Солдат без бирки, что ружье без дырки. Кто думает, что биркование это пустая затея, тот сильно заблуждается. Представьте, что всех людей одели в одинаковое пальто и все пальто бросили в одну кучу. Как вы найдете свое пальто из двух сотен, лежащих перед вами? Правильно, по бирке. Монахи, все равно что, солдаты. Все унифицировано.

      Келья моя напоминала карцер размером два с половиной метра в длину и два метра в ширину. В углу солдатская кровать с солдатским одеялом и подушкой. Рядом столик с табуреткой. Распятье на стене и маленькая лампадка.

      Я прилег на кровать отдохнуть. Через полчаса позвали на молитву, потом все пошли в трапезную. На обед была пустая похлебка, кусок