Апотекарий. Янтарёк

ей на ухо. Получив в ответ такое же фырканье и лисье дробное «ке-ке-ке», она расцепила руки и повернулась в мою сторону. Я от их беседы чуть лоскут не сжёг – он выпал из рук и покатился к костру, но был вовремя мною пойман.

      Они общаются? Понимают друг друга? На зверином-то языке?! Видимо, все эмоции были считаны с моего выражения – мухоморчик мимолётно тускло улыбнулась. Сжимая пальцами полы своей шляпы, словно ища в ней поддержку и убежище, наконец, она выдавила:

      – Испугались. Чёрная рана. Страшная рана.

      Я подхватил:

      – У них нет никого, кто мог бы справиться?

      Она кивнула. В моих глазах картина сложилась с другой стороны. Я почувствовал внутреннее облегчение. «Всё относительно», – напомнил сам себе.

      – Что за рана? Чем она отличается от обычной? Яд? Или, может, болезнь?

      Проводница долго молчала и, набравшись решимости, выдохнула:

      – Ахирская проказа.

      И тут же с вызовом вскинула голову, впиваясь в меня взглядом, отпустив шляпу и стиснув кулачки, выпрямила руки вдоль тела. Я вздрогнул от неожиданно резких движений и впервые увидел её глаза – большие и чистые, с красной в белую крапинку радужкой. И почему я не удивлён? Хотел улыбнуться, но подавился, столкнувшись с переменами во всём её виде – напряжение и подавляемая ярость. На мгновение мне почудилось, что она сейчас бросится на меня с кулаками, и лиса ей при этом поможет. Но вот сам её взгляд словно кричал замолченное, но очень явное: «Почему ты ещё не бежишь? Беги, как и все остальные!».

      Я совсем растерялся, не зная, как быть. Судя по вмиг накалившейся обстановке, она сообщила мне жуткую весть. Но я даже представления не имел, что такое «Ахирская проказа». Чёрная кожа вокруг раны? Так это просто мёртвая плоть и гнильца заражения, от которой мы совместной помощью избавились и дали телу возможность обновиться. Однако иглой впившееся в меня чувство сомнения стоило развеять – вдруг я упустил что-то?

      Я хмурясь вернулся к девушке, беря в одну руку уже меркнущую лампу, а второй приподнимая свободный край листовой припарки. Моему взору предстала часть аккуратного вишнёвого шва, стянувшего покрасневшую кожу. Никакой черноты или ещё чего-то постороннего ни под швом, ни вокруг не было, но я оставил себе в голове заметку провести более тщательный осмотр, когда придёт время.

      Лампу я отставил, до осмотра в ней надобности нет – света летнего дня хватало. Он грел тело и душу и обещал быть с нами ещё какое-то время.

      Обратил внимание к мухоморчику и обомлел – она застыла, следя за каждым моим действием, а из её глаз градом катились слёзы, окончательно вгоняя меня в ступор.

      Откуда такие реакции и перемены настроя? Насколько всё плохо в её детском виденье и отношении чужих к их беде? Решил оставить эти щекотливые вопросы об отношениях и проказе: спрашивать у неё значило получить ещё больше разрозненной и обрывочной информации, которая сильнее запутает. А может и вообще спровоцирует её на нападение. Тут я понял, что необходимо