Моя идеальная. Настя Мирная

ещё раз. – хриплю, обжигая её дыханием.

      Вместе сгораем. Телом чувствую, как её колотит. Меня не меньше.

      – Я люблю тебя, Тёма. – шепчет, но громче внезапно прокатившегося грома её слова звучат.

      Вспышка молнии, разрезающая чёрное небо, позволяет, наконец, увидеть родное до одури лицо. И пусть всего на одно грёбанное мгновение, но сейчас мне и этого хватает.

      Вот теперь я срываюсь. Набрасываюсь на неё, как изголодавшийся зверь. Не даю времени на сопротивление. Врываюсь внутрь. Проталкиваю язык так глубоко, как позволяет физиология. Никогда раньше так с ней не делал. Сейчас хочу. До дна хочу достать. До самого сердца.

      Она любит! Меня любит!

      Я и до этого знал, но услышать эти слова от моей маленькой девочки… Это взрыв. Треск молний. Взлёт и падение. Больше, чем космос.

      Настя отвечает без раздумий на мою дикость. С неменьшим рвением всасывает в себя. Царапает и прикусывает. Оба стонем, когда то же самое с ней проделываю. Отпускаю наконец лицо и кладу руки на спину. Прижимаю во всех возможных точках, не позволяя даже воздуху пробраться между нами. Втискиваю в себя настолько крепко, что самому больно.

      Но похую сейчас.

      И ей тоже.

      Сама обнимает. Настолько знакомо в волосах пальцами путается, пробираясь ледяными трясущимися руками под капюшон, что мандраж хватает.

      Ни на секунду не отпускаю. Крепче жму.

      Кажется, даже кислород нам сейчас не нужен. Друг другом дышим.

      Вожу ладонями по её спине, рёбрам, рукам. Ниже не спускаюсь.

      Не до этого сейчас. Хотя член оживает от одного её присутствия. Забиваю. Не время.

      Её дрожь усиливается, когда под мокрую ткань футболки пробираюсь. Хочу тепло её кожи тактильно ощутить. Самого коноёбит, как от озноба, но холода всё ещё не ощущаю. Только какую-то охуенно-мощную волну эйфории. Счастьем топит, когда очередной стон из её горла вырываю.

      Моя девочка! Моя! Моя, блядь! И ничья больше! Никогда не отпущу! Никому не отдам!

      – Моя! – рычу ей в рот и чувствую вибрацию её тихого смеха на своих губах.

      – Всегда была, Тёма. И всегда буду. Теперь только твоя. Прости меня.

      Напрягаюсь конкретно так. Нет, я до сих пор помню всё, что она мне сделала. Все слова, что сказала. Всю боль, что причинила. Конечно, помню. Ничего не забыл. И вряд ли смогу. Всё ещё остаётся до хуя вопросов, на которые не получил ответы. И больно до сих пор. Но сейчас глушу всё, что изнутри раздирает.

      Что бы ни было завтра, этот миг я заберу себе. Даже если придётся сдохнуть. Не хочу сейчас об этом говорить. Даже думать не хочу. Возможно, я и сбегаю от проблемы, но в данный момент я не готов протаскивать себя через это. Время надо всё обдумать и проанализировать.

      Опять целую. Жёстко. Зло. Стискиваю сильнее. Ощущаю вкус её крови у себя во рту.

      Не торможу. Похуй. Мне тоже больно.

      Настя что-то мычит и упирается мне в грудь. Совсем слабо, но я отрываюсь от неё. И всё равно не отпускаю.

      Один раз позволил ей вырваться, а потом двадцать три дня агонизировал без неё.

      – Что случилось, Насть? –