Невозвратный рубеж. Татьяна Морец

Давид не виноват, но об этом он ведь не знал. При этом вел себя как хозяин положения и смел ставить условия.

      Мне категорически не нравилась идея ужинать с почти бывшим. Визит к папе с видеозаписью откладывался до его возвращения, наверняка Давид попытается за это время изменить положение дел. Теперь я сомневалась, что образовавшаяся пауза будет мне в плюс.

      Я не стала хранить при себе догадку:

      – Папа ведь уехал не без твоей помощи?

      Довольная ухмылка подтвердила мою правоту. Давид далеко не дурак и быстро сориентировался. Он очень умен. Вполне мог организовать встречу с партнерами, или придумать что-то еще, у наших отцов было достаточно совместных сделок. Любое промедление грозило поломать мой продуманный план. Мне придется подыграть и дать ложную видимость, что у почти бывшего мужа есть шанс убедить меня в своей невиновности. И в раскаянии. Ладно, пусть постарается.

      – Не вижу причин встречаться с тобой! – продолжала свою игру я.

      Для убедительности поджала губы и со злостью зыркнула на Давида, собирая в себе ненависть, которую не чувствовала. Не могла я сразу согласиться на его предложение. А как же образ оскорбленной и обиженной женщины? Но и перестараться не имела права, я явно не из тех, кто рыдает над разрушенными надеждами. К тому же Вентворт прекрасно осознавал – между нами нет любви и нежных чувств. Но также он понимал – я слишком горда, чтобы терпеть любовницу и просто так замять это дело.

      – Катарина, я понимаю ты зла…

      – Зла?! – после его слов я вспыхнула по-настоящему. Давид мог быть неплохим мужем, если бы не его тупость во взаимоотношениях. При его гениальности как аналитика в бизнесе – это раздражало неимоверно. – Думаю слово «злость» очень недооценивает то, что я сейчас испытываю! Спасибо скажи, что вообще тебе открыла, а не вызвала охрану!

      – Прости меня, ну? Я не понимаю, что вообще произошло. Твоя Сильвия меня вообще никогда не интересовала! – нахмурив темные брови, не сдавался Давид. – Я разберусь с этим. Обещаю тебе!

      Конечно! Отцы оторвут ему средство размножения, когда узна́ют причину развода. Но меня это мало волновало. Пришьет себе новые запчасти. Ему не привыкать. У Индостана имелись интересные разработки в этой сфере. Мне стоило большого труда не засмеяться, стоило вспомнить об этом.

      – И с моими воспоминаниями здесь тоже разберешься? – демонстративно постучала я себя пальцем по лбу.

      К собственному неприятному осознанию, мое возмущение стало не настолько наигранным, каким я себе его представляла. Меня перекосило от отвращения. После подписания контракта, я делила постель только с ним. Давид никогда не забывал о моем удовольствии и был по-своему заботлив. Насколько мог, когда отрывался от своих кривых графиков и таблиц.

      Теперь уже устало вздохнул Давид:

      – Прошу тебя Катарина, один ужин. Завтра. Верь мне! Я правда не понимаю…

      Зато прекрасно понимала я…

      – Хорошо, Давид! Завтра! Один ужин! – Дала свое согласие я, замечая, как торжество промелькнуло в его глазах. Давид