Кисельные берега. Анна Осьмак

что я буду настолько же умён, насколько безобразен. А когда встречу девицу, готовую вступить со мной в брак, смогу поделиться с ней умом, попросив у неё взамен толику её красоты…

      – Ну вот! – воскликнула королева. – Тебе не кажется, дорогой, что тот час настал? Вот он тот брак, что так необходим нашему королевству! Вот та девица, что, безусловно, понравилась тебе, несмотря на свой дурной нрав… понравилась-понравилась, я же вижу! Отчего бы не осуществить ныне взаимовыгодный обмен? А после не скрепить сделку свадебкой? – она лучезарно улыбнулась и ободряюще сжала ладони сына в своих.

      Рике посмотрел на неё неуверенно и с надеждой, но тут же покачал головой:

      – На что ей мой ум, маменька?

      – На то! Своего-то у неё в большом недостатке! Не была бы она скудоумной – разве ж так себя вела? Её, по всей видимости, и отец родной из дому выгнал, дабы перед людьми не позориться…

      – Ах, ваше величество! – принц, грустно улыбнувшись, поднёс материны пальцы к губам и ласково поцеловал. – Вы всё стремитесь упростить: глупая-умная; добрая-злая; черное-белое… Не в отсутствии ума проблема этой девушки! Уверен, она неплохо занималась по арифметике и географическую науку постигла в совершенстве – если в этом и состоит признак ума… Ну поделюсь я с ней своим – для чего? Разве для того только, чтобы стала она академиком Гейдельбергского университета… Нет, – он вздохнул, – добавлять ума при незрелом разуме и пустой душе – преступление, маменька. Человек может распорядится им во зло… Не ум ей нужен, нет…

      – О господи, твоя воля! – закатила глаза королева. – Что же, по-твоему, нужно этой сумасшедшей?

      – Маменька! – воскликнул принц вдохновенно. – Это же очевидно! Пустое требуется наполнить! А затем в этом субстрате посадить цветы добросердечия и поливать их всю жизнь из родника любви…

      На лице королевы застыла маска беспредельной материнской жалости:

      – Бог тебя разберёт, Рике. Наговоришь сроду зауми всякой – не поймёшь в ней ничего. Порой кажется мне, что лучше бы у тебя было меньше ума, дорогой, но больше житейской мудрости…

      * * *

      Кира бежала через парк, сад, огород, скотный двор… Куда? Кто ж его знает… Сейчас она о том не думала – нужно было выплеснуть кипевшее в ней бешенство. Может, в спринтерском забеге выйдет всё паром? Хорошо бы. Потому что надо, в конце концов, собраться и подумать на холодную и ясную голову: как вырваться из этого цирка? Надоело. Всё. Больше не хочу!

      – Ох, ваше высочество! – икнул какой-то мужик в сермяге, на которого она внезапно вылетела из-за угла. – Вы не собачку свою ищите? Дык она всё у кухни пасётся со вчерашнего дня! Аппетитец у ней, я вам скажу… Не собака – прорва просто…

      – Какая ещё собака? – буркнула Кира. – Нет у меня никакой собаки!

      – А дык… эта, что с вами-то вчера…

      – Не моя она! Приблудилась в дороге!

      – А-а-а, – мужик снял шляпу, почесал маковку, снова надел. – Чего ж с ней делать тогда?

      – Откуда мне знать! – раздражённо