Признание моджахеда. Александр Тамоников

как поведешь себя дальше, будет зависеть не только твоя жизнь, но и жизнь твоих друзей!

      – Ничего не понимаю!

      – Скоро поймешь!

      Ахмад сказал:

      – Хаджа! Пора уходить. Скоро сюда могут подойти люди Абдула!

      Хадрияр кивнул:

      – Да! Уходим! – Он повернулся к Рахиму: – Веди их к машине! Быстро!

      Рахим ткнул автоматом в живот Сергинского:

      – Жить хочешь, грязная свинья?

      – Да, конечно!

      – Тогда посмотри назад!

      Сергинский обернулся.

      Рахим спросил:

      – Просеку в «зеленке» видишь?

      – Вижу!

      – Бегом туда вместе со своими подчиненными. И скажи им, чтобы бежали весело, не давая мне повода стрелять. Пошли!

      Съемочная группа побежала к просеке.

      – Джип Абдула взорвем? – спросил Ахмад.

      – Не надо! Пусть его люди, а потом и он сам увидят, что здесь произошло.

      – Но они возьмут наш след!

      – И что? Пусть берут. Да он им и не нужен. Абдул без труда поймет, кто перехватил его гостей. Вот только сделать ничего не сможет. У него осталось не более десятка воинов. И потом, понимать это одно, а достоверно знать – совсем другое. Исмаил-Хан наверняка заявит, что не имеет к похищению русских журналистов никакого отношения. А может, напротив, специально спровоцирует Абдула на попытку освобождения заложников, дабы разделаться с ним и забрать под себя весь район барриярской «зеленки». Но это его дело. Мы же тоже уходим. За мной!

      Хадрияр с Ахмадом догнали группу, когда та вышла к спрятанному в лесном массиве «УАЗу». Сергинского, Дольского, Туркину сковали между собой наручниками, Ахмад устроился сзади, на откидном сиденье, Хадрияр и Рахим впереди. Армейский внедорожник выехал из просеки и резво, поднимая за собой шлейф пыли, поехал на восток.

* * *

      Кишлак Баррияр, понедельник, 11 июля, 10:40.

      Вышедший из дома Абдул взглянул на часы, подозвал к себе помощника:

      – Али, от Юнуса никаких сообщений не поступало?