Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта. Наталья Александрова

знают, что с пьяным ругаться бесполезно, себе дороже обойдется, но дядька никогда здравым смыслом не руководствовался. Тут уж Тоня не стерпела, тетя Лина ей потом рассказывала. Как начал дядька ее неприличными словами костерить, так обозвала она его тоже по-всякому да поварешкой по лбу съездила. Удар получился несильный, все же здорово она была пьяна, да только дядька заголосил, упал. «Скорую», – кричит, – милицию вызывай». Больше Тоня ничего не помнит, очнулась в своей комнате, спит на кровати одетая. Плохо ей было, в горле пересохло, она и пошла тихонько на кухню. А там свет горит, и голоса слышатся. Подкралась Тоня тихонько к двери, приникла к щелочке.

      Дядька сидит на стуле, на голове мокрое полотенце. С виду ничего в нем не изменилось, крови не видно, отлегло у Тони от сердца. Злой, как обычно, я говорит, эту… такую-сякую в тюрьму посажу. Пойдет у меня на зону баланду жрать да охранниц ублажать. Завтра же в милицию пойду и заявление на нее напишу.

      Тетя Лина полотенце у него забрала да и встала напротив. Только было Тоня подумала, что скажет тетка свое обычное: «Как хочешь, так и будет», как вдруг тетка хлестнула мужа своего полотенцем и сказала тихо так, но твердо:

      «Никуда ты не пойдешь. Мало ты ей жизни испортил, так еще и на зону отправить хочешь? Имей в виду, я ничего подтверждать не стану, а еще и скажу, что ты сам упал, а на нее сваливаешь. Соседи все подтвердят, что у нас каждый день скандалы, ты своими криками всех достал. Да еще и порасскажу там, в милиции, про твои темные делишки».

      Дядька-то трус был изряднейший. А тут так удивился, что жена бессловесная заговорила, что едва со стула не упал.

      «Ты что, – кричит, – ты в уме ли – такое говорить?»

      А тетя Лина свое твердит:

      «Оставь племянницу в покое, и так девчонке досталось – без отца, без матери растет. Да ты еще тут. Так что угомонись, никуда не ходи, ничего с тобой не случилось, подумаешь, по голове поварешкой получил. Да у тебя там монолит. Чего ты к ней привязался? Не пьет, не гуляет, учится как-никак, по дому помогает, парней не водит – чего тебе еще? Не знаешь ты, какие дети бывают, я на своей работе нагляделась. Вот окончит она уже колледж, работать пойдет, жизнь свою устроит, нам на старости помощь будет…»

      «Вот это, – дядька говорит, – вряд ли. От осинки, милая, не родятся апельсинки. Если мать была шалавой последней, ребенка малого бросила, то и дочка рано или поздно такой же станет».

      На это тетя Лина промолчала, а Тоня напилась воды в ванной прямо из-под крана и спать пошла.

      Утром пришлось, конечно, перед дядькой извиняться. Он против обыкновения сильно орать не стал, но и милицией не грозил. И пошло у них все по-старому.

      Дядька-то мерзавец, конечно, каких мало, но тетя Лина всегда к Тоне хорошо относилась, не было у нее никого, кроме тетки. Зато Тоня с ней нехорошо поступила. Тетки в живых нет, а ей теперь всю жизнь будет стыдно. И теперь получается, что нет у Тони никакого родного существа, кроме вот Рика. Только он к ней хорошо относится. Как познакомились, сразу ее принял.

      Рик,