Искры огненного вихря. Мир Земля. Татьяна Зинина

и занял водительское место.

      – У твоего брата тоже такие глаза? – спросил он, заводя двигатель.

      – Нет, – покачала головой Микаэлья. – У Эрки мамины глаза. Светло-зелёные, но тоже яркие. Мне же синие от отца достались. Я слышала, что такой их оттенок только у представителей нашей семьи.

      – У тебя большая семья? Ты ведь говорила, что живёшь только с братом, – ненавязчиво расспрашивал парень. И делал это совсем не потому, что его попросил Литсери. В действительности ему самому было интересно узнать об этой девушке больше.

      – Я говорила, что давно не видела родителей. Но… надеюсь когда-нибудь увидеть, – ответила Мика. – Мы с Эрки… пока не можем вернуться домой. Не спрашивай, пожалуйста, почему. Но семья у нас большая. У меня есть два дяди, тётя, младшая сестрёнка.

      – А как сестру зовут? – поинтересовался Макс, спокойно выезжая на перекрёсток.

      – Миркрит, – отозвалась девушка и, улыбнувшись, добавила. – Тоже странное имя, да?

      – Необычное, – уклончиво ответил ей Максим. – Наверно, оно тоже что-то означает, как и твоё?

      – Да, – довольно кивнула Мика. – «Мирк–рит» – воздушный вихрь.

      – Серьёзно? – удивился парень. – Интересно.

      – А «Мика», кстати, переводится, как «ручеёк». Эрки иногда называет меня так, – добавила девушка.

      – Ручеёк… – повторил Максим и бросил на неё быстрый тёплый взгляд. – А тебе идёт. Можно, я тоже иногда буду так тебя называть? Ручеёк.

      – Если тебе так больше нравится, то конечно, – отозвалась, чуть нервно стискивая руками ремешок своей сумочки.

      Их автомобиль миновал центральную часть города и теперь уверенно двигался по направлению к морю.

      – Мы на набережную? – спросила Мика, поворачиваясь к сосредоточенному Максиму и глядя на него с откровенным интересом. – А почему у тебя кончики волос… разноцветные? – не удержавшись, спросила девушка.

      – Да… я их раньше красил. Наверное, яркости в жизни не хватало, – пояснил он с тёплой шальной улыбкой. – А потом отправился учиться, а моего наставника они особенно бесили. Он называл меня попугаем. Возможно, это прозвучит глупо, но я и сейчас не обстригаю их, только чтобы его лишний раз позлить. Уж очень он красочно злится.

      – Знаешь, – протянул Мика, тоже улыбаясь. – Нас учили, что нельзя специально выводить из себя старших. Авторитет родителей всегда был на высоте. Слово главы семьи являлось законом для всех. Поэтому мне немного дико слышать, что ты специально злил наставника.

      – Скажу больше, Мик, он по совместительству – мой дед. Хотя внешне язык не повернётся назвать его дедом. Но, видимо, у нас с тобой немного разное воспитание. Меня, по правде говоря, никто и не воспитывал. Всё сам.

      Она понимающе кивнула и вдруг решила добавить:

      – А меня до девяти лет воспитывали как леди. Заставляли следовать правилам этикета, следить за тем, как хожу, говорю. Иногда это так бесило, что сил не было. Так хотелось пожить нормальной жизнью, как другие дети. С играми, шалостями, шутками, без этого