Источник для мастера. Александра Плен

и прочие. Те, кто работает на плодородной земле. В Белой пустоши таковой, увы, не осталось. Территорию род Керн получил огромную, но вот денег она почти не приносила. Каждый год отцу с трудом удавалось собрать золото для императорского налога. Мы являлись самыми крупными землевладельцами в округе, и налоги с нас брали соответственно, самые большие.

      Конечно, радугой называть поток было неправильно. Цветов хоть и было семь, но назывались они по-другому, да и оттенки отличались. Жаль, что ни мой отец, ни Марика, ни слуги были не сведущи в потоках, в замке не было ни единой книжки о магах, и тем более, об истоках. Приходилось учиться и тренироваться самой.

      Наощупь мой поток был как плотный упругий воздух, я могла выдернуть любой луч из него и использовать по своему усмотрению. К некоторым лучам достаточно было лишь прикоснуться, другие приходилось доставать, плотно обхватывая их пальцами. Лучи были разной ширины и плотности. Самым широким был коричневый, а самым тонким – золотой. Молочно-белый поднимал вверх все, на что его направишь, я его так и называла – воздух. Сиреневый я звала камнем, он делал предметы твердыми. С его помощью я немного подправила фундамент.

      Когда первому Керну дали майерство на территории поместья уже стоял замок. Он был громадным, старым и полуразрушенным. Предки отца кое-как отремонтировали одно крыло, в котором мы сейчас и живем. Я могла бы легко починить и остальное, сиреневым лучом пользоваться научилась быстро, но отец запретил. Сказал, что замок стоит на возвышенности, и все вокруг привыкли к его виду. Если замок преобразится, люди заинтересуются, кто это сделал. А мастеров в нашем краю нет, да и не могли мы позволить себе их услуги.

      Светло-салатовый луч лечил. Если его направить на больное место, боль уходила. С его помощью я вылечила радикулит у нашей поварихи, шрамы Марики, старый перелом ноги у Ирвина, конюха, садовника и плотника в одном лице. И вообще, вылечила всех в замке. За это папа меня похвалил, так как слуги были пожилыми, а новых нанимать было опасно. Кто знает, что они сделают и куда побегут, узнав про источник.

      Комбинация зеленого с белым заставляла предметы двигаться. Однажды я оживила стул, и он принялся скакать по гостиной, как молодой жеребенок. Едва успокоила, направив на него сиреневый луч. Стул окаменел и застыл. Серебристый луч я назвала светом. Выдернув его из потока в темной комнате, он сиял сильнее десятка канделябров. Сам по себе он был не очень полезен, зато в комбинации с воздухом создавал сильную волну, отбрасывающую все на своем пути.

      Малиновый луч поджигал любую вещь, даже ту, которая не хотела гореть, как например камень или земля. Однажды я этим лучом случайно перерезала другой луч, серебристый. Часть луча некоторое время оставалась неизменной, держала форму, а потом медленно растаяла в воздухе. Тогда я отрезала еще раз, скатала его в плотный шарик и подбросила вверх. Маленький светоч сиял около часа, а потом исчез.

      Так я узнала, что лучи можно ненадолго отделять от потоков и придавать