Полёт «шмеля». Юрий Ерошкин

даже стал стучать по дверному косяку. Не хватало ещё, что кто-то там за дверью заголосит на весь подъезд, призывая скорее открыть двери, недовольно проворчал себе под нос Аркадий Михайлович, окинув щеколду.

      На пороге своей квартиры он увидел тяжело дышавшего, чем-то сильно встревоженного Борю Евтохина по кличке «Коцаный». Тотчас, как только двери открылись, Коцаный ввалился без приглашения в квартиру и, не здороваясь, объявил:

      – Шмель, нужна твоя помощь. Срочно…

      Немногим позже из протокола осмотра места преступления, с которым Аркадия Михайловича любезно ознакомил опер Саша Поляков, за версту чуявший свою выгоду, Шмелевский, в частности, узнал следующее.

      «… рядом с открытой дверью в комнату на полу в луже крови лежит труп хозяина квартиры Серебрякова; стены и стол обрызганы кровью. На трупе имеется восемь колото-резаных ран в области горла, головы и других жизненно важных органов.

      На столе стоят две пол-литровых бутылки из-под портвейна «Три семёрки», два стакана, две тарелки с остатками закуски и две вилки. На поверхности стаканов имеются чёткие отпечатки пальцев, на ещё одном стакане, находившемся в мойке на кухне, имелись слабые окрашенные в бурый цвет отпечатки пальцев рук…»

      Вот эти-то слабые, окрашенные в бурый цвет отпечатки и напрягли братву, заставили обратиться за помощью к адвокату.

      – У тебя водка есть? – спросил-выдохнул Коцаный. Эту кличку свою он получил из-за угреватого лица ещё по малолетке, так она к нему и прилипла, хотя теперь лицо его было вполне чисто.

      Аркадий Михайлович, мягко говоря, был не слишком доволен эти неожиданным полуночным визитом, но смирился со своей участью. Адвокат, как врач, востребован в любой час суток. Он принёс бутылку «Московской», налил сразу полстакана, зная, что Коцаный меньшей дозе обидится. Но на сей раз и полстакана ему было мало, он попросил долить до краёв. Значит, дело серьёзное, решил про себя Аркадий Михайлович и присел за стол напротив своего незваного гостя.

      Коцаный выпил, усердно задышал хищными ноздрями, одна из которых была слегка порвана в давнишней драке. На закуску – колбасу, сыр, – даже не взглянул.

      – Выручай, Шмель, бабла – сколько скажешь, братва не поскупится.

      – Подожди о бабле, – остановил его Шмелевский. – Расскажи сначала, что стряслось?

      Коцаный налил ещё полстакана, зажал его в крупной, испещрённой наколками руке, помолчал сосредоточено, но пить не стал и даже чуть отодвинул от себя стакан.

      – Дело такое. Братва собралась с Ржавого спросить, как с гада, у него уже совсем мозги отмороженными сделались. Хотя сперва хотели ему просто рога посшибать. А тот на братву попёр, как трактор по бездорожью, стал беса гнать, думал на дурняка проскочить. Братва не стерпела, пошли к нему ну и… Нет, ты не думай, Шмель, мы по понятиям поступили, нам ещё менты должны премию выписать, что завалили этого беспредельщика!

      – Ну, на эту тему и ними и говори, от меня-то что требуется?

      – Понимаешь, Лёха-фонарь лопухнулся. Мутный