Покой нам только снится (сборник). Александр Блок

дела суеты,

      Зажигаю огни ввечеру.

      Безысходно туманная – ты

      Предо мной затеваешь игру.

      Я люблю эту ложь, этот блеск,

      Твой манящий девичий наряд.

      Вечный гомон и уличный треск,

      Фонарей убегающий ряд.

      Я люблю, и любуюсь, и жду

      Переливчатых красок и слов.

      Подойду и опять отойду

      В глубины протекающих снов.

      Как ты лжива и как ты бела!

      Мне же пó сердцу белая ложь…

      Завершая дневные дела,

      Знаю – вечером снова придешь.

5 апреля 1902

      «Люблю высокие соборы…»

      Люблю высокие соборы,

      Душой смиряясь, посещать,

      Входить на сумрачные хоры,

      В толпе поющих исчезать.

      Боюсь души моей двуликой

      И осторожно хороню

      Свой образ дьявольский и дикий

      В сию священную броню.

      В своей молитве суеверной

      Ищу защиты у Христа.

      Но из-под маски лицемерной

      Смеются лживые уста.

      И тихо, с измененным ликом,

      В мерцаньи мертвенном свечей,

      Бужу я память о Двуликом

      В сердцах молящихся людей.

      Вот – содрогнулись, смолкли хоры,

      В смятеньи бросились бежать…

      Люблю высокие соборы,

      Душой смиряясь, посещать.

8 апреля 1902

      «Я тишиною очарован…»

      Я тишиною очарован

      Здесь – на дорожном полотне.

      К тебе я мысленно прикован

      В моей певучей тишине.

      Там ворон каркает высоко,

      И вдруг – в лазури потонул.

      Из бледноватого далёка

      Железный возникает гул.

      Вчера твое я слышал слово,

      С тобой расстался лишь вчера,

      Но тишина мне шепчет снова:

      Не так нам встретиться пора…

      Вдали от суетных селений,

      Среди зеленой тишины

      Обресть утраченные сны

      Иных, несбыточных волнений.

18 апреля 1902На полотне Финл. жел. дороги

      «Слышу колокол. В поле весна…»

      Слышу колокол. В поле весна.

      Ты открыла веселые окна.

      День смеялся и гас. Ты следила одна

      Облаков розоватых волокна.

      Смех прошел по лицу, но замолк и исчез…

      Что же мимо прошло и смутило?

      Ухожу в розовеющий лес…

      Ты забудешь меня, как простила.

Апрель 1902

      «Там – в улице стоял какой-то дом…»

      Там – в улице стоял какой-то дом,

      И лестница крутая в тьму водила.

      Там открывалась дверь, звеня стеклом,

      Свет выбегал, – и снова тьма бродила.

      Там в сумерках белел дверной навес

      Под вывеской «Цветы», прикрéплен болтом.

      Там гул шагов терялся и исчез

      На лестнице – при свете лампы желтом.

      Там наверху окно смотрело вниз,

      Завешанное неподвижной шторой,

      И, словно лоб наморщенный, карниз

      Гримасу придавал стене – и взоры…

      Там, в сумерках,