Исповедь военного переводчика. Книга 2. Олег Попенков

загнали в транзитный зал – длинный коридор со скамейками, в котором еще находились три цветных телефонных будки. У каждого аппарата лежала объемистая книга – телефонный справочник. Выходить куда бы то ни было запретили, сказав, что на посадку пригласят.

      От нечего делать Олег зашел в будку и стал листать книгу на фамилии Ковач. Ковач – это значит Кузнецов, только по-русски. А вообще-то, в Венгрии у него не было никого из знакомых, кроме Андраша Ковача – симпатичного парня, окончившего Пензенское артиллерийское училище (ПВАИУ) и женившегося на Тайке, доброй, но чудной «пензючке». С ними, а также еще с тремя семьями (русскими и венгерскими) он три года кряду прожил на коммунальной жилплощади, в так называемом слушательском фонде, с женой и маленьким сыном.

      В Пензу его отправили служить по возвращении из Северного Йемена весной 1975 года, где на специальном факультете артучилища проходили подготовку сразу две группы: одна сирийская, другая – иракская. Его приемник и сокурсник по военному институту Володя Коваленко тут же «упылил» в Москву за новым назначением, оставив его одного.

      Скучать не приходилось. Коридор их коммунального жилища был наполнен голосами детей, которые, как известно, предпочитают шалить. Малышей нужно было накормить, обстирать, уложить спать и т. д. в условиях полного отсутствия удобств: собственной ванны и горячей воды, на одной общей плите да все собственными руками. Без памперсов и помощи родителей…

      В общем, молодая жена нашего друга выбивалась из сил, едва дождавшись его со службы, валилась с ног поспать хоть час, хоть полчаса. Да и ему приходилось туго: метался между двумя группами арабов, к которым чуть позже прибавилась еще и третья – офицеров из Индии. Приходилось вещать одновременно на разных языках. Занятия шли в одно и то же время. И он кружился как белка в колесе, перебегая из класса в класс, переводя по восемь часов занятий ежедневно.

      И все же жили весело. Семьи офицеров не только находили общий язык, но и искренне дружили. Неустроенность сближает! Венгры наперебой угощали паленкой[21], привезенной с родины из каникулярного отпуска, и гомбацами – сладкими шариками из теста, внутри которых помещался грецкий орех. После такого угощения невыносимо тянуло к соленому огурцу.

      Сейчас, стоя в телефонной будке и машинально листая книгу-справочник, Олег мысленно прокрутил в голове всю свою трехлетнюю службу в Пензе и ощутил щемящую тоску оттого, что с ним рядом не было его жены и сынишки: любимого балабола, смешно и на свой лад произносящего многие слова. Вместо «компота» – «каком», «кухня» – «куника», «КПП» – «купэпэ». Он слишком часто разлучался с ними даже в течение этих трех лет. Дважды уезжал в длительные командировки: на шесть месяцев на танковый ремонтный завод под Житомир и на девять месяцев на судоремонтный завод в Таллин. Уезжал по приказу Главного управления кадров молча и безропотно, а его жена и сынишка тянулись на вокзал, на время возвращаясь в Москву к бабушке и дедушке в маленькую двухкомнатную хрущевку.

21

Венгерская водка, выгнанная из черешни.