Прикованная. Наталия Лирон

он сделал ещё шаг назад, – доброй ночи.

      Ночь за моими окошками темнее и беспросветнее, чем где бы то ни было.

      Мне приходится умолять:

      – Прости меня, прости, я не хотела, просто так… так само вышло, Володя, ты же знаешь, милый, как я тебя люблю, пожалуйста, не нужно успокоительное. Пожалуйста.

      Я не хочу транквилизатор, очень не хочу.

      – Ты мне обещала! – В его голосе разочарование и злость. – Ты же мне обещала, мама!

      – Ведь всё прошло хорошо, – я молитвенно сложила руки, – только пару глотков вина, всего два глотка!

      – Но ведь я тебе говорил отказаться! Ты помнишь? – Он повышает голос. – Я же тебе сказал!

      – Прости. Прости-прости. Я очень старалась. Я подумала, что будет странно, если я совсем не буду пить вино. А так – всего пару глотков. И мы с Машей разговорились. Я ведь ей понравилась, правда?

      – Да кто её спрашивает! – Он фыркает. – Главное, чтобы она тебе понравилась! Она тебе нравится?

      – Конечно, – я сладко улыбаюсь, – она славная девушка. И, по-моему, очень тебя любит. Так смотрит на тебя!

      – Как? – Ему приятны мои слова.

      – О! С восхищением! – Я стараюсь его задобрить. – Поверь, материнское сердце чувствует, эта девушка в тебя влюблена. И к тому же она очень красивая и очень добрая.

      Он немножко обмяк:

      – Ты правда так думаешь, мам?

      – Конечно, – я делаю к нему шаг и кладу руку на плечо, – я так за тебя рада! И за неё! Вы славная пара! И замечательно смотритесь вместе.

      Он любит, когда я его касаюсь, но по собственной воле я это делаю только тогда, когда нужно его задобрить. Похоже, его гнев немного утих. Он не терпит непослушания. И я стараюсь его не злить. Это почти всегда оборачивается тянущим небытием беспамятства от транквилизаторов.

      – Я привезу её ещё как-нибудь, – он садится на мою кровать, – она тоже от тебя в восторге. Ещё бы! Если бы она сказала про тебя хоть одно плохое слово, наверное, я бы мог её убить.

      Я понимаю, что его слова вовсе не метафора.

      – Ну что ты, – подволакиваю цепь, сажусь рядом и ласково треплю его по волосам, – она славная девушка и ничего плохого не думает. Давай-ка я тебе почитаю.

      Это мой последний козырь.

      Я ложусь на кровать.

      Он подходит к полке, достаёт книгу, потом забирается с ногами ко мне и кладёт голову на плечо.

      Это единственный человек, чьё тепло мне дано ощутить.

      Я открываю «Денискины рассказы», которые знаю почти наизусть, начинаю читать и мысленно молюсь о том, чтобы он забыл о тех двух глотках вина, которые я сделала без его одобрения.

      – Послушай меня, – он поворачивается ко мне, берёт за голову и приближает своё лицо, едва не касаясь меня носом, – послушай меня, мама, – говорит чётко по слогам, – если ты будешь вести себя хо-ро-шо, то ВСЁ будет хо-ро-шо.

      Я киваю, затаив дыхание, чувствую его запах – дерева, корицы и жасминового чая. Он берёт меня за волосы, тянет, моя голова откидывается назад, но я должна смотреть на него.

      – Больше