Ночи нет конца. Алистер Маклин

еще более продолжительная пауза. Зейгеро прокашлялся, видимо не зная, с чего начать.

      – Сделано столько открытий. Пора открыться и нам. – К моему удивлению, Зейгеро несколько смутился. – Я имею в виду странное поведение того самого странного типа, который сидит слева от вас, док. Я имею в виду некоего Солли Левина. Прошлой ночью у нас было много времени, чтобы пораскинуть мозгами.

      – Давайте ближе к делу, – оборвал я боксера.

      – Прошу прощения. – Нагнувшись к Солли, он произнес: – Не возражаешь, если я представлю тебя официально, папа?

      – Я не ослышался? – вытаращил я глаза.

      – Конечно нет, док, – с довольным смешком сказал Зейгеро. – Папа. Старик. Отец. Так указано в моем метрическом свидетельстве и прочих документах, – искренне радовался он. – Подтверждение справа от меня.

      – Это сущая правда, доктор Мейсон, – улыбнулся Солли Левин. Куда подевался вульгарный акцент обитателя нью-йоркских трущоб? Теперь речь его представляла собой более четкий вариант грамотной речи Зейгеро, чуть растягивавшего слоги. – Буду краток. Я владелец и управляющий фабрики по производству пластмассовых изделий. Вернее, был таковым. Год назад ушел в отставку. Фабрика находится в Трентоне, штат Нью-Джерси. Это недалеко от Принстона, где Джонни сумел выработать отличное произношение, но и только. Должен заметить, отнюдь не по вине профессоров университета. Дело в том, что почти все свое время Джонни отдавал спорту, снедаемый честолюбивым желанием стать знаменитым боксером. Это меня весьма огорчало, поскольку я надеялся, что сын станет моим преемником.

      – Увы, – вмешался Джонни, – я был почти так же упрям, как и мой родитель.

      – Ты меня перещеголял, – заметил ему отец. – И мы остановились вот на чем. Я даю ему два года. Этого, по моему мнению, достаточно, чтобы показать, на что каждый способен. Ведь Джонни уже был чемпионом в тяжелом весе среди любителей. Если же за этот срок он не добьется признания среди профессионалов, то устроится на фабрику. Первый его импресарио был, как часто случается, продажным типом. Через год он с треском вылетел на улицу. Обязанности импресарио я взял на себя. Я только что вышел в отставку, имел уйму свободного времени. Я был заинтересован в успехах Джонни, ведь он, ко всему прочему, еще и мой сын. Кроме того, признаюсь откровенно, я понял, что перед ним действительно блестящее будущее.

      Воспользовавшись возникшей паузой, я спросил:

      – Какая фамилия настоящая? Зейгеро или Левин?

      – Зейгеро, – ответил бывший фабрикант.

      – А почему вы назвались Левином?

      – Видите ли, некоторые национальные и государственные комиссии запрещают близким родственникам спортсменов выступать в качестве их импресарио или секундантов. Особенно в качестве секундантов. Потому-то я и взял себе псевдоним. Практика распространенная. Официальные органы смотрят сквозь пальцы на этот безобидный обман.

      – Не такой уж он безобидный, – мрачно заметил я. –