Обреченная на трон. Серена Никки

сейчас что-то другое хочет ей рассказать. То, к чему все это привело. И она уже догадалась, что хочет подруга, чтобы она написала. И Нина была уверена, только Даша способна выполнить такой заказ.

      – А когда нам исполнилось по восемнадцать лет, – девушка тронула колечко на пальчике и смахнула слезинку, – он пригласил меня на свидание в загородный дом. Это был самый чудесный дом! И сказал:

      «Нина, наши отношения теперь перейдут на новый уровень. Сегодня я буду делать тебя женщиной». И после всего изменилась я сама. Я больше не была собой. Отныне я стала единым целым с ним. Навсегда.

      Нина умолкла и повернулась к подруге. Даша сидела, зажав рукой рот, и у нее надувались щеки. Она пыталась сидеть тихо, но уже не получалось. Смех уже прорывался наружу. Девушка дотерпела до конца речи и расхохоталась в голос. Слезы текли из глаз.

      – Ну, Даш?! – Нина тоже смеялась.

      Даша отсмеялась, растерла по щекам слезы, ее глаза покраснели.

      – Так прям и сказал: «Сейчас буду делать тебя женщиной!»? А лицо у него какое было? Он что, даже не улыбался? Нинка, ну вы лунатики оба, ей Богу!

      – Ага, я ей душу раскрываю, а она ржет. Посмотришь, как я отыграюсь, когда ты мне расскажешь, когда, наконец, у тебя случится лимпопо. А уже пора. Ты паспорт свой давно открывала? В твоем возрасте носить девственность уже аморально. Тебе двадцать два года!

      – Вот спасибо, – спохватилась Даша, – а я уже за паспортом собралась бежать.

      – Вначале выслушай заказ, – серьезно ответила ей Нина, – потом меня проводишь, а после уже над паспортом порыдаешь. Вернее над графой возраст.

      – Там нет такой.

      – Для тебя нелишне вписать. Так вот я хочу… – Нина снова приобрела воодушевленное выражение и даже на носочки привстала, – Хочу, чтобы ты нарисовала мне мое внутреннее состояние в тот момент. Тот самый. Когда я взорвалась и перестала быть собой. Когда мы оба перестали существовать по отдельности и стали чем-то новым, единым.

      – Заказ принят, – улыбнулась Даша и встала. По стенам пробежался луч фар. Стас приехал за своей мечтательницей, – нарисую тебе человеческий эмбрион. Это как раз то, во что вы превратили свои биологически активные вещества. Как раз единое целое.

      – Шутишь? – умоляюще пролепетала Нина.

      – Шучу, – Даша поцеловала подругу в щечку, – я знаю, какую картину напишу. Я поняла тебя.

      – А твой сон? – Нина поздно вспомнила, что Даша его так и не рассказала, – снова все я о себе да про себя. Мне уже даже стыдно.

      – Он никуда не денется, потом, – Даша закрыла за Ниной дверь.

      Она повернула ключ в замке и прижалась лбом к прохладному дереву.

      – Просто еще раз приснится, – сказала она сама себе, – потому что я не успела его кому-нибудь рассказать.

      С самого детства она помнила все свои сны. Все до единого. И заметила, стоит о нем кому рассказать, как он перестает повторяться из ночи в ночь. И так Даша попала на прием к психологу. Мама привела, обеспокоенная состоянием ребенка. Тесты отклонений не обнаружили. Врач сказал, что растет