Взлом. Веся Елегон

заглянула на кухню, там стоял Дмитрий и не спеша пил из бутылки вино.

      – Что тут… – начала было Катя, потом её взгляд наткнулся на свернувшегося в позу эмбриона на полу доктора. Тот обхватил голову руками и, кажется, плакал. Взвыв, он снова отчаянно попросил:

      – Верни всё обратно. Я не могу на это смотреть. Верни…

      – Что с ним? Пётр Михайлович, вам плохо? – бросившись было помочь вздрагивающему на полу мужчине, вскрикнула Катя. Но была схвачена за руку дворником.

      – Пётр Михайлович, кажется, тоже увидел мир таким, каков он есть, – глухо произнёс Дмитрий.

      – Это нужно исправить… Нельзя допустить распространения вируса… Люди не должны узнать правду.

      – Какой ещё вирус?..

      – Наш друг вызвал наряд. Хочет сдать нас как «образцы». Хочешь стать объектом опытов? На благо человечества, разумеется, – серьёзно взглянув на испуганную, покрывшуюся от нервов красными пятнами женщину, вкрадчиво спросил Дмитрий.

      «Какие ещё опыты?.. А как же дети?»

      Катя отрицательно мотнула головой.

      – Замечательно. Тогда пора сматываться, – устремившись к выходу и прихватив с собой Катю, кивнул дворник.

      – Что… А Пётр Михайлович?.. – оглянувшись на стонущего, словно раненый зверь, мужчину, спросила Катя.

      – Да всё с ним будет в порядке. Полезно время от времени оставаться наедине с самим собой.

      – Барсик! – позвала Катя пса. – А моя сумка? – заозиралась женщина. – Там телефон…

      – Я уже всё взял, – схватив с тумбочки куртки и стоящую там же сумку, пресёк попытки женщины вырваться Дмитрий.

      Распахнув дверь, мужчина вышел в ночь, утянув туда же не совсем соображающую, что происходит, Катю. Накинул на неё пуховик и сам надел куртку. И, снова схватив женщину за руку, потащил её по тропинке к воротам, а потом через снег в лес.

      – Куда мы? – спотыкаясь и увязая в снегу почти по колено, крикнула запыхавшаяся женщина. Сложно было успевать за мужиком, чьи ноги почти на полметра длиннее. Дмитрий не ответил. Он пробивался сквозь зимний лес, как медведь сквозь валежник. Так и ноги было недолго переломать.

      – Слушай, давай, может, разойдёмся? А? Ты там пойдёшь… куда собирался. А я домой вернусь… – предложила женщина и поморщилась, горло от морозного воздуха, слишком часто вдыхаемого от такой безумной спешки, саднило.

      – Ты слышишь меня? Эй! – Попытавшись затормозить, Катя упёрлась ногами в лежащее под снегом бревно. И ойкнула, навзничь упав в снег, потому что мужчина, недолго думая, отпустил её руку.

      Над бултыхающейся в снегу женщиной нависло бледное лицо дворника. Глаза темнели безумством, в нос ударил стойкий запах алкоголя. Катя прекратила попытки встать и вжалась в снег. Рядом, припав на передние лапы и гулко зарычав, оскалился пёс. Он всё ещё не понял, друг этот человек или враг. Поэтому на всякий случай приготовился напасть.

      – Ты ещё не поняла? Ты не сможешь от них уйти.

      – От кого?

      – От машины,