Улыбка на тропе. Евгений Буянов

ведь он нас сдернул. Его рывком остановило, а нас «покатило». Получилось, как два шара стукнулись…

      – Хорошо, что катились не кубарем, не «бочкой». «Бочкой» бы скорость такая вышла, что по частям бы на склоне разобрало…

      Второй случай очень был похож, – на спуске с пика Каракол, на Тянь-Шане. На этот раз крючья были в наличии, но наш новый О-Ох сумел уговорить всех, что их использовать не надо. Один дурак всех остальных дураками сделал, – стандартный путь начальника-идиота, пребывающего в радужном заблуждении, что у человека несколько жизней! Этот потом не раскаялся, – считал себя правым, несмотря на срыв. Я стал ему возражать, я был «битый». Но он, отрава, стал «подначивать» тем, что я, якобы, «трус». А я, хотя и битый, все же не сумел возразить, как научился позже. Примерно в таком духе: «Пусть я и „трус“, но тебя не боюсь!.. Я считаю: нужна страховка!»… Внутренняя этика альпиниста должна ему указать на необходимость обеспечения безопасности по первому требованию товарищей! Нелегкая это бывает ситуация, когда инструктор «подначивает» группу на неправильные действия, – в таких ситуациях надо уметь показать характер. Бывает и наоборот: группа «подначивает» инструктора, – тогда он должен характер проявить, и остановить небрежность, заставить лентяев и любителей «дармовщинки» работать, как надо…

      Ну, начали спуск, надвязали мы четыре веревки, на которых расположились «паровозом» все восемь человек. На нижнем конце верхней сороковки встали двое страхующих, – моя жена и еще один участник. О-ох на этот раз сорвался не на пятом шаге, – он сорвался на пятом метре. Большая разница!.. Я был самым нижним в «паровозе», и видел всю последовательность…

      «Я срывы те не в „телявизоре“ видал!»

      Сначала, как пушинок, он сдернул мою жену и напарника, а дальше весь этот комок шутя срывал остальных членов «поезда».

      «На дальней станции сойду… дрожа по пояс».

      Стоящий двадцатью метрами выше парень повернулся ко мне, и спокойным таким, отрешенным голосом сказал: «Юрка… Это конец!..». Опять, конечно, не было маятника, и падали друг на друга. Навалился на ледоруб, воткнул клюв, насколько удалось, в склон. За рывком опять последовал короткий провал в памяти. Осознаю, что лечу на спине головой вниз. Рюкзак с барахлом опять смягчил удар и защитил голову, – она, как и у других, без каски. Летим далеко!.. Потому закрываю голову руками и смутно размышляю о превратностях пути и судьбы. Куда вынесет: вправо, к обрыву пропасти, в полное небытие, или влево, на спасительный снег, на выполаживание. Если в пропасть, то… Мама! Она не переживет!.. Других мыслей не было. Странно: немало людей пишут и судят о том, о чем думает человек в момент гибели. Но никто еще не написал о мыслях того человека, который действительно погиб.

      Нам повезло, – вынесло влево, на широкую седловину перевала Джеты-Огуз. В нижней части наш «экспресс» сорвал небольшую мокрую лавинку, – первый раз увидел, как лавина помогла, а не угробила.

      Когда остановились, сразу пересчитались по головам и спешно откопали мою жену, полузадушенную веревками. Одежду