Одинокий путник. Ольга Денисова

вытащил его из кустов смородины, – сказал сторож, – я думаю, он подслушивал.

      Монахи не вскакивали с мест и не шумели. Лешеку показалось, что они даже не удивились.

      – А Дамиан молодец… – глухо засмеялся ойконом. – Такого я от него не ожидал.

      – Я не вижу в этом ничего смешного, – возразил некто, с самого начала нападавший на Дамиана. – Не сомневаюсь, что он догадывался о наших сходах, но это вопиюще! Посылать лазутчика к самому авве!

      – Погодите, – оборвал его благочинный. – Может, мы сначала спросим отрока, зачем он здесь и кто его прислал?

      – Чадо, – обратился к Лытке сам авва, – скажи нам, что ты тут делал?

      – Я оказался здесь случайно, – Лешек по голосу догадался, что Лытка вовсе не испугался, – и мне стало очень любопытно. Прости меня.

      Голос у Лытки был смешной – то он басил, а то срывался на писк.

      – И отец Дамиан тебя сюда не посылал?

      Видно, Лытка покачал головой, потому что ответа Лешек не услышал.

      – Брат Василий, сходите в приют и позовите сюда отца Дамиана, – попросил авва. – Вот для него и настала минута появиться здесь по приглашению. Хороший повод, ничего не скажешь.

      По голосу аввы невозможно было догадаться, сердится он или, наоборот, доволен случившимся. Монах, дозором обходивший трапезную, вышел во двор, и Лешек услышал его скорые удаляющиеся шаги.

      – Ты был один? – спросил авва, и от этого вопроса Лешек обмер. Нет, он нисколько не сомневался в том, что Лытка его не выдаст, но ведь ему придется солгать самому авве! А вдруг это как раз такой грех, за который Бог непременно поразит его молнией?

      – Один, – спокойно ответил Лытка.

      – Отец Гавриил, посмотрите, пожалуйста, нет ли там еще одного лазутчика.

      Лешек понял, что надо срочно менять расположение, выскользнул из кустов, перебежал тропинку и спрятался за толстым дубом, сжавшись в комочек у его корней. Но ойконом не стал обыскивать весь двор, осмотрев только смородиновые кусты, да и то не очень тщательно. Нет, убежать Лешек не мог. Он бы никогда не простил себе этого. Вернуться в смородину он побоялся и нашел себе другое укрытие, в зарослях высокого иван-чая сбоку от крыльца трапезной. Оттуда почти ничего не было слышно, а говорили монахи негромко, зато был виден вход и ворота скита.

      Лытка потом рассказал ему и о разговоре с монахами, и о приходе Дамиана. По словам Лытки, Дамиану устроили настоящую выволочку, как будто и не посмеивались перед этим над его прыткостью, и не восхищались его успехами. И уж конечно не позвали к себе в друзья, как решил до этого авва. Лытка чуть было не поверил в то, что его подслушивание перечеркнет будущее Дамиана. Монахи нисколько не сомневались в том, что Лытку послал настоятель приюта, но припомнили ему и жалобы Паисия, и его неумение держать себя в руках, и много других мелких прегрешений. Дамиан огрызался и оправдывался, ссылаясь