Книга мертвых. Линкольн Чайлд

было ночное дежурство в Нью-Йоркской публичной библиотеке.

      Констанс Грин находилась в доме совсем одна.

      Она сидела перед гаснущим огнем у камина в библиотеке, где не было слышно ни шелеста дождя, ни шума уличного движения, с книгой «Моя жизнь» Джакомо Казавеччо в руках и внимательно изучала воспоминания шпиона эпохи Возрождения о его знаменитом побеге из Лидса. Из этой страшной тюрьмы во дворце герцога Венеции не удавалось сбежать никому – ни до, ни после него. Еще несколько подобных томов стопкой лежали на столике: в них повествовалось о побегах из тюрем, совершенных в самых разных точках земли. Однако большая часть книг рассказывала об исправительной системе Соединенных Штатов. Констанс читала в полной тишине, время от времени делая пометки в обтянутой кожей записной книжке.

      Едва она закончила очередную запись, как огонь в камине громко затрещал. Констанс резко подняла голову и испуганно посмотрела на пламя, лизавшее каминную решетку. Ее большие фиалковые глаза казались слишком серьезными для такого молодого лица – на вид девушке было чуть больше двадцати. Не увидев ничего подозрительного, Констанс успокоилась.

      Нельзя сказать, что она испугалась по-настоящему. В конце концов, случайному человеку или грабителю не так-то просто было попасть в особняк. К тому же она знала секреты этого дома лучше кого бы то ни было и в случае опасности могла сразу же укрыться в одном из множества потайных мест. Констанс прожила в особняке так долго и так хорошо его изучила, что почти чувствовала его настроение. И теперь она ощущала неясную тревогу: казалось, дом хочет что-то сказать ей, предупредить об опасности.

      На столике рядом с ней стоял чайник с ромашковым чаем. Констанс отложила документы, наполнила чашку и поднялась. Разгладив кремовый передник, она повернулась и направилась к книжным полкам в дальнем конце библиотеки. Каменный пол был застлан пушистыми персидскими коврами, и девушка двигалась абсолютно бесшумно.

      Подойдя к полкам, она наклонилась к одной из них, вглядываясь в тисненные золотом корешки. Поскольку библиотека освещалась лишь горящим в камине огнем да единственной лампой от Тиффани, стоявшей у кресла Констанс, в противоположной части комнаты было довольно темно. Наконец она нашла то, что искала, – изданное еще в годы Великой депрессии сочинение, посвященное управлению тюрьмами, – и вернулась к камину. Вновь устроившись в кресле, Констанс открыла книгу и перелистала несколько страниц в поисках оглавления. Найдя нужное место, отпила глоток чая из чашки, потянулась, чтобы поставить ее на стол, – и в этот момент подняла глаза.

      В кресле-качалке напротив нее сидел мужчина. Он был высокого роста и имел наружность аристократа: бледное лицо с орлиным носом и высоким лбом, рыжеватые волосы, аккуратно подстриженная короткая бородка. Одет был незнакомец в строгий черный костюм. В тот момент, когда он посмотрел на Констанс, огонь в камине ярко вспыхнул, и девушка увидела, что один глаз у него ореховый, а другой – безжизненного молочно-голубого цвета.

      Мужчина