Моя прекрасная жертва. Джейми Макгвайр

так я сама виновата в том, что осталась без чаевых? – спросила я, положив руку на грудь.

      – Ну… вроде того.

      Я устремила на Тэйлора испепеляющий взгляд:

      – Ты не просто засранец! Ты самый мерзкий засранец из всех, кого я видала!

      По лицу парня медленно расплылась широкая улыбка. Он прижал обе ладони к стеклу:

      – Так значит, ты идешь со мной ужинать?

      – Убирайся в задницу!

      – Фэйлин! – прошипела Федра. – Ради бога!

      Я подняла руку и выключила наружный свет, оставив Тэйлора в темноте. Меня все еще ждала швабра и желтое ведро, которое я наполнила горячей мыльной водой перед тем, как меня бесцеремонно отвлекли.

      Повернув ко мне голову, Федра укоризненно цокнула языком. Потом подошла к двери, повернула в замке ключ до щелчка и бросила связку в карман фартука. Чак, пригнувшись, нырнул в кухню, а мы с Керби принялись убираться в зале. Метя пол под шестым столиком, она покачала головой:

      – Ты об этом пожалеешь.

      – Вряд ли, – ответила я и, достав из передника большой кубик жвачки, запихнула его в рот.

      Лицо Керби погрустнело. Трудно было понять, огорчена ли она из-за меня или просто устала спорить.

      Мои старые добрые наушники встали на свои места, как влитые, и низкий голос солиста группы Hinder мягко потек по проводам. Слушая музыку, я мыла кафельный пол. Деревянная ручка швабры неизменно оставляла на моих ладонях как минимум одну занозу. И все-таки это занятие я ненавидела не так сильно, как обязательные уроки игры на пианино три раза в неделю. Работать официанткой было лучше, чем во избежание публичного порицания каждые несколько часов отчитываться о своих передвижениях, и, уж конечно, лучше, чем ходить в медицинский колледж. Я ненавидела болеть сама и находиться рядом с больными людьми. Кровь, моча – от всей этой физиологии мне становилось тошно. Только моим говнюкам-родителям могло прийти в голову сделать из меня медика.

      Во время двухсекундной паузы между песнями я услышала стук в стекло. Вытащив наушники, подняла глаза и застыла: на тротуаре стоял доктор Уильям Фейрчайлд, бывший мэр Колорадо-Спрингса. Он продолжал стучать костяшками по витрине, хотя я его уже заметила.

      – Черт, вот дерьмо! Фэйлин! – прошипела Керби.

      – Вижу. И его, и ее, – сказала я, с прищуром глядя на маленькую блондинку, примостившуюся возле внушительного доктора Фейрчайлда.

      Федра тут же подошла к входной двери, отперла и открыла ее, но приглашать незваных гостей внутрь не стала.

      – Здравствуйте, доктор Фейрчайлд. Мы вас не ждали.

      Он поблагодарил ее и, сняв ковбойскую шляпу, попытался войти:

      – Я только поговорю с Фэйлин.

      Федра преградила ему путь, опершись рукой о косяк:

      – Извините, Уильям, но, как я уже сказала, мы вас не ждали.

      Доктор Фейрчайлд моргнул и поглядел на жену.

      – Фэйлин, – сказала она, выглядывая из-за его плеча.

      На ней было дорогое серое платье-футляр, гармонировавшее по цвету с туфельками. Судя по ее наряду и по одежде ее мужа (он был в костюме и при галстуке),