Генерал. Злой гений Порт-Артура. Герман Романов

в Пхеньяне и Порт-Артуре, нашем тогда еще, потом его отдали китайским товарищам вместе с Дальним, и город стал Далянь.

      Так что теперь ясно одно: раз слышу китайскую речь, то эксперимент удался, и я получил право на новую жизнь, пусть и в чужом для меня теле. Однако не очень долгую по времени. Разлет, как меня уверили, может быть от полумесяца до нескольких недель, шести-семи, не больше, а там настоящий хозяин тела вернет себе управление.

      Сейчас реципиент должен спать, как в наркотическом сне, а я буду вместо него бодрствовать. Потому не стоит терять лишних часов, они для меня драгоценны. Так что пора браться за дело, Александр Викторович, каждая минута может быть на вес золота, хотя время просто так не взвесишь, но зато живо прочувствуешь».

      С трудом открыв глаза, человек обвел взглядом обычную комнату: затертые глиной стены, низкий потолок, небольшое окошко с отмытыми стеклами в деревянной раме. Из мебели только европейского вида письменный стол с двумя тумбами, тяжеленный даже на вид. Несколько гнутых стульев, подобных тем, что были в гарнитуре работы приснопамятного мастера Гамбса, которые искал «великий комбинатор» со своим незадачливым партнером, бывшим предводителем дворянства.

      И открытый, без дверец, шкаф, там висела серая шинель с красными генеральскими отворотами. На полке – фуражка с округлой кокардой. А еще китель, украшенный золотыми погонами, с приколотым одиноким беленьким крестиком, в котором он моментально узнал орден Святого Георгия IV степени, самую почетную боевую награду в царской России.

      Присел на железной кровати – пружинная сетка противно заскрипела. На таких койках с блестящими шарами на гнутых спинках ему приходилось спать раньше. Посидев с минуту, он сунул ступни в китайские соломенные чуни. Поддернув кальсоны десницей, подошел к окну, всмотрелся в грязноватое стекло и застыл, осознав, что все увиденное им не сон, а самая что ни на есть доподлинная реальность.

      Перед глазами раскинулся небольшой китайский городок, обнесенный крепостной стеной, такой, как в импанях, только более длинной. Часть стены была обвалена, в разломе виднелись кумирни и фанзы, бегали чумазые ребятишки и худые, больше похожие на борзых собак свиньи. За городком виднелась небольшая сопка с пологими склонами, а с двух сторон от нее он увидел голубые полотнища заливов – море буквально подступало к узкому перешейку. Здесь он уже бывал в молодости, сразу после войны с японцами, принимая капитуляцию у гарнизона. И память до последнего дня имел хорошую – место узнал моментально, настолько все вспомнилось. Так что непослушный пока язык с трудом произнес только одно слово:

      – Цзиньчжоу…

      Гора Наньшань, точнее невысокая сопка, возвышавшаяся ровно посередине трехкилометрового перешейка, походила на вздувшийся фурункул. Были видны рассыпанные по склонам миниатюрные белые пятна. Можно не гадать, что это такое. То стрелки в летних гимнастерках старательно укрепляли оборонительные позиции.

      Именно там он должен сделать закладку для будущих времен, хотя и так ясно, что устройство активировано.