Ревизор. Николай Гоголь

Филиппович. Как же-с, пятеро; двое уже взрослых.

      Хлестаков. Скажите, взрослых! А как они… как они того?..

      Артемий Филиппович. То есть не изволите ли вы спрашивать, как их зовут?

      Хлестаков. Да, как их зовут?

      Артемий Филиппович. Николай, Иван, Елизавета, Марья и Перепетуя.

      Хлестаков. Это хорошо.

      Артемий Филиппович. Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается с тем, чтобы уйти.)

      Хлестаков (провожая). Нет, ничего. Это все очень смешно, что вы говорили. Пожалуйста, и в другое тоже время… Я это очень люблю. (Возвращается и, отворивши дверь, кричит вслед ему.) Эй вы! как вас? я все позабываю, как ваше имя и отчество.

      Артемий Филиппович. Артемий Филиппович.

      Хлестаков. Сделайте милость, Артемий Филиппович, со мной странный случай: в дороге совершенно издержался. Нет ли у вас денег взаймы – рублей четыреста?

      Артемий Филиппович. Есть.

      Хлестаков. Скажите, как кстати. Покорнейше вас благодарю.

      Явление VII

      Хлестаков, Бобчинский и Добчинский.

      Бобчинский. Имею честь представиться: житель здешнего города, Петр Иванов сын Бобчинский.

      Добчинский. Помещик Петр Иванов сын Добчинский.

      Хлестаков. А, да я уж вас видел. Вы, кажется, тогда упали? Что, как ваш нос?

      Бобчинский. Слава богу! не извольте беспокоиться: присох, теперь совсем присох.

      Хлестаков. Хорошо, что присох. Я рад… (Вдруг и отрывисто.) Денег нет у вас?

      Бобчинский. Денег? как денег?

      Хлестаков (громко и скоро). Взаймы рублей тысячу.

      Бобчинский. Такой суммы, ей-богу, нет. А нет ли у вас, Петр Иванович?

      Добчинский. При мне-с не имеется, потому что деньги мои, если изволите знать, положены в приказ общественного призрения.

      Хлестаков. Да, ну если тысячи нет, так рублей сто.

      Бобчинский (шаря в карманах). У вас, Петр Иванович, нет ста рублей? У меня всего сорок ассигнациями.

      Добчинский (смотря в бумажник). Двадцать пять рублей всего.

      Бобчинский. Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! У вас там, я знаю, в кармане-то с правой стороны прореха, так в прореху-то, верно, как-нибудь запали.

      Добчинский. Нет, право, и в прорехе нет.

      Хлестаков. Ну, все равно. Я ведь только так. Хорошо, пусть будет шестьдесят пять рублей. Это все равно. (Принимает деньги.)

      Добчинский. Я осмеливаюсь попросить вас относительно одного очень тонкого обстоятельства.

      Хлестаков. А что это?

      Добчинский. Дело очень тонкого свойства-с: старший-то сын мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака.

      Хлестаков. Да?

      Добчинский. То есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в