Царство. 1955–1957. Александр Струев

лучше помилуемся, полежим! А после, если скажешь, и фильм поглядим.

      Они снова скрылись в спальне. Кровать отчаянно скрипела, Екатерина Алексеевна вскрикивала, потом наступила тишина.

      После фильма спать совершенно не хотелось. Настроение было приподнятое. Екатерина Алексеевна нахохоталась до слез.

      – Почему у нас смешное кино не делают? – спросил любовник.

      – При Сталине выпуск картин сократился до десяти в год, иногда и десять на экран не попадало. Сталин сам решал, что снимать, кто снимает, кто играет, сам вычитывал сценарий. Признавал только идеологически выдержанное кино. Каждую новую картину везли ему на просмотр. В фильме «Поезд идет на Восток» был эпизод, где действие происходит в купе вагона. Сидят люди в купе, общаются, а за окнами лес мелькает. И тут Сталин спрашивает: «Скажите, а в каком месте сейчас находится состав?» Все так и обомлели, – рассказывала Фурцева. – «В районе станции Новомосковская!» – нашелся министр кинематографии. На просмотре обязательно сидел и режиссер картины, вдруг у товарища Сталина вопросы возникнут. «Значит, еще долго ехать, – говорит Сталин. – Я, пожалуй, сойду!» – встал и вышел из кинозала. Режиссер фильма в обморок от испуга грохнулся, – заулыбалась Екатерина Алексеевна. – Это Сталин так шутил, – объяснила она и потрепала Валеру по волосам. – Тогда фильмов делали мало, зато сейчас кинематограф гудит, чего только не снимаем!

      Екатерина Алексеевна подошла к окну, приоткрыла фрамугу, и, усевшись в ближайшее кресло, закурила.

      – Скоро появится комедия «Карнавальная ночь» режиссера Рязанова. В главной роли там совсем молоденькая актриса Люда Гурченко, Царев играет закоренелого бюрократа – директора дворца культуры. Еще там лектор есть, – засмеялась Фурцева, – видать, из твоего общества «Знание», носит огромный портфель и рассуждает с важным видом: «Есть ли жизнь на Марсе?»

      – Может, меня на съемки отправишь? Интересно посмотреть, как делают кино!

      – Как-нибудь сходим!

      Екатерина Алексеевна сделала глубокую затяжку. Валера поднялся, подошел к возлюбленной, встал за креслом и мягко обнял за шею. Женщина запрокинула голову и спросила:

      – Ты скучал?

      Он ничего не ответил. Настойчивые руки поползли дальше, нащупали под складками халата желанную грудь. Фурцева развернулась к нему:

      – Иди ко мне!

      Хлопнули двери, из столовой несли торт. Екатерина Алексеевна любила перед сном съесть сладенькое: или шоколадную конфету, или пирожное. В этот раз взбитые сливки перемешали с консервированными ягодами: малиной, голубикой, обернув хрустящими коржами. Торт исчез за считанные мгновенья.

      – Вот мы обжоры! – утерла сладкие губы Екатерина Алексеевна.

      – Я б еще съел! – отозвался Кротов.

      – Нельзя, будешь толстый и некрасивый.

      – Вку-у-сно!

      – Я тут, Валерик, такое дело затеяла, – Екатерина Алексеевна придвинулась ближе. – Как тебе мое белье? – и она распахнула халат.

      Белье