Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1. Марина Алиева

Являлся в её покои с каким-нибудь подношением и, улыбаясь, приговаривал: «Я порадовал вас, душенька. Теперь порадуйте и вы меня». И только воспоминания о тайных – таких бесконечно сладостных – свиданиях с Луи и надежда на новые спасали Изабо во время тягостных обязанностей на супружеском ложе.

      Где уж тут было замечать кривоногого коротышку со злым лицом, который то появлялся в тени своего отца, то исчезал во главе армии, воевавшей где-то за тридевять земель! Там он ухитрился попасть в плен и был выкуплен как герой, но даже тогда привлек внимание королевы лишь размером выкупа да скандалом, связанным с его долгим возвращением.

      Что поделать: рядом с Луи Бургундцу не хватало красоты и роста, а рядом с отцом – герцогом Филиппом – власти. Власть же, как Изабо со временем осознала, куда привлекательней красоты. Не зря она всегда тепло относилась к старому герцогу. Была благодарна за брак, который сделал её королевой, и никогда не забывала поддержки, оказанной герцогом Филиппом в те трудные летние дни 92-го года, когда безумие, впервые поразило её супруга.

      Что уж теперь притворяться… Любовь – любовью, однако закрывать глаза на то, что Луи оказался не способен управлять страной, было бы большой глупостью. Кое-как Изабо сумела убедить честолюбивого герцога Орлеанского переложить большую часть королевских обязанностей на дядей – герцога Бургундского и герцога Беррийского, а самому утонуть в море любовных утех, расточительства и беззаботности. Но это было так сложно! Луи изо всех сил упирался, требовал полной власти, и только дипломатичность герцога Филиппа позволила устроить так, чтобы все остались довольными. Изабо считалась регентшей, которую ради её же безопасности удалили от безумного Шарля. Луи, изображая короля, сорил деньгами направо и налево и вводил новые налоги, поднимая муть плебейского негодования. А герцог Филипп любезно закрывал глаза на всё, устраивая дела свои, своего герцогства и старшего сына.

      Он предоставил Луи рыть себе могилу собственными руками.

      Но это Изабо понимает только теперь. Тогда же она совсем потеряла голову от свободы, от любви и кажущейся абсолютной власти!

      В те счастливые времена она еще жалела коронованного безумца. Сажать под замок его не осмеливались, но он сам целыми днями дрожал в своих покоях и бросался с криком «Измена!» на любого вошедшего…

      О Господи, как же сложно тогда было искать ему слуг! Все боялись.

      Изабо и сама долго не могла без дрожи слушать рассказы очевидцев о позорном окончании похода на Бретань. Словно наяву вставали перед ней убитые мужем беспечные дворяне, а в ушах так и стоял звон и скрежет его меча о железные доспехи тех, кто, решился все же подъехать и усмирить обезумевшего монарха.

      Нет, нет! Она бы не хотела увидеть в один прекрасный день, как супруг несется на нее с криком «Измена», пусть даже и с волосяной подушкой в руках…

      Но в те годы он бы на нее еще не кинулся… На любого другого – да, но только не на нее – вожделенную жену, припав к груди которой, Шарль засыпал как доверчивый ребенок.