Граница рассвета. Дарья Старцева

а попал к бабкам – сплетницам? Никакого лиховского ока нет, и никогда не было, как и самого лиха!

      В палатах повисла гнетущая тишина. Бояре склонили головы в страхе перед княжеским гневом. Моего несмышленого соседа пробила дрожь.

      – Я не берусь вносить смуту, полагаясь на слухи о темных силах, – мягким, приглушенным голосом уточнил лекарь. – Но зараза эта и впрямь доселе неведанная. Лекарь из Гудецка давеча советовался со мной, но, с твоего дозволения, князь, я хотел бы сам поехать туда, да осмотреть хворых.

      – Эта мысль здравая, – одобрил князь. – Поезжай завтра.

      Князь устало обвел глазами ряды. Он уже не надеялся на дельные мысли, но все же спросил:

      – Кто еще хочет высказаться?

      Бояре не горели желанием размышлять над бедой. Как всегда, каждый хотел лениво рассуждать о всякой чепухе вроде увеселений на ярмарке.

      – Как и сказал воевода, идти на Мрежу – неразумно, – впервые за Совет подала голос я.

      Толмач усмехнулся очевидности моих слов, и тут же поймал на себе предостерегающий взгляд воеводы. Красное, рыхлое лицо боярина перекосило словно от горькой редьки.

      – Однако, – продолжила я, – мы должны усилить границу, стянуть туда больше ратников. Так мы узнаем, бывают ли их лагатаи в нашем княжестве. За рекой тоже нужно наблюдать, ведь, как известно, Цветынь несет к нам свои воды прямиком из Мрежи.

      Тонкие губы князя расплылись в горделивой улыбке.

      – Слыхал, Лучан?

      Крупный дядька, с длинным шрамом от виска к самому уголку губ, которого беспрекословно слушались ратники, одарил меня теплым взглядом.

      – Сделаем.

      Лучан был не просто воеводой, а давним другом князя. Его сыновья давно выросли, а меня он любил словно родную дочь. Когда он заседал на Совете, Толмач не смел и взгляда косого бросить в мою сторону. Бояре уважали его.

      – Это все? – князь знал, что я давно готовилась к Совету и точно не ограничилась одним – единственным преобразованием.

      – Нет, – я опустила глаза в свиток.

      Следующий мой замысел был здравым, но очень уж смелым. Я знала, что столкнусь с неодобрением Совета, но мысленно подготовилась к этому.

      – Я думаю, что нам следует перенести столицу.

      Договорить мне не дали. В горнице поднялся гул возмущения сродни тому, ежели б я предложила назначить князем конюха.

      – Что она говорит?! – доносилось с правой стороны стола.

      – Да разве ж так можно? – вторили с левой.

      Князь вскинул руку, требуя тишины, но даже в его глазах ясно читалось недоумение. Когда волнение немного улеглось, я подошла ближе к князю, развернула карту. На один угол свитка я поставила чернильницу, другой прижал воевода своей широкой ладонью, а его примеру последовали бояре, что сидели чуть дальше. Самый старший боярин с длинной седой бородой тихонько прокашлялся, привлекая к себе внимание князя.

      – Хочу напомнить: когда три богатыря основали княжества, то три стольных града они расположили как можно ближе друг к другу в знак единения.

      Он воздел крючковатый