Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка. Василий Боярков

домовому углу. Едва очутился снаружи, где толпилась английская гвардия, одетая в бело-красную форму, Джек лихо присвистнул, выпустил последнюю пулю, ранил какого-то рассеянного солдата, умело вскочил на норовистого скакуна и помчался в направлении, противоположном «выбранному двумя сбежавшими заговорщицами».

      – Не стрелять!!!

      Услышал он позади пронзительный возглас, знакомый «до боли в печёнках». Понял, что принадлежит тот усердному лейтенанту Ру́бинсу, бессменному помощнику капитан-командора Ле́вина.

      – Он нужен живой! Половина – за старым пиратом, – распоряжался расторопный помощник, распределяя подвластные силы, – остальные марш прочёсывать дом! Они задумали отвлечённый манёвр, чтобы увлечь нас за удирающим старцем и чтобы пиратская бабушка, захватив новорождённого малыша, успела бы сча́стливо скрыться. Мы не можем их упустить!

      ***

      Не проскакав и четверти мили, проворные беглянки услышали сзади один, единственный, выстрел и, озадаченные, жёстко остановились, едва не свалившись на травянистую прерию.

      – Неужто же всё?.. – полюбопытствовала юная мисс, предполагая самое страшное.

      – Нет… – засомневалась зрелая леди, наморщив аристократический нос; вдобавок свела к переносице суровые брови, – стрелял, highly likely, – подразумевалось «вернее всего», – сам Джек?.. Да, пожалуй, именно он! Без ожесточённого боя старый пират, уж точно б, не сдался, нет! По-моему, его вознамерились брать живьём. Ну что же – как Умертвитель не скажет – посмотрим, – она ударила по конским бокам точёными каблуками, довела ему болезненный стимул, и они, все пятеро, пригибаясь пониже, напористо поскакали.

      Ни та ни другая ещё не знали, что капитана Колипо схватили ни больше ни меньше, а по прошествии всего двадцати минут. Он попал в предупредительную засаду, предусмотрительно выставленную в полумиле по выбранному маршруту.

      Тем временем любящие мать с бабушкой скакали без дополнительных остановок, пока не достигли конечного пункта – удобной за́ливной бухты; она располагалась к северо-востоку от тростниковой фазенды и надёжно скрывалась от лишних, любопытно ненужных, взглядов (заодно и ураганных, и шквальных ветро́в). Поскольку на резвой лошадке восседал седок не единственный, а целых четыре, постольку на преодоление двадцатикилометровой дороги, отделявшей плантацию Нью-Провиденс от Восточной Атлантики, пришлось затратить чуть больше чем сорок минут. Первой соскочила с загнанной лошади, конечно же, миссис О’Коннелл. Она приняла поочередно обоих детей, затем позволила спуститься и миленькой кормилице-нянечке. Уставшего скакуна отпустили свободно гулять, а сами, разделив невинных малюток (соответственно кровным узам), помчались по пологому песчаному берегу – бегом побежали к крохотной бухте-заливу, отграниченной от моря высокими скальными выступами.

      – Ты останешься здесь, вместе с детьми, – распоряжалась беспрекословная Маргарет, когда они оказались у прибрежной воды; она