Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка. Василий Боярков

ский страх на всю Карибо-Саргассову акваторию, и бесподобная хозяйка элитной усадьбы, отличавшаяся изысканными манерами, – находились в уютной комнате, лежали в широкой кровати и крепко прижимались друг к другу.

      – Что там такое, Маргарет? – пробурчал недовольный избранник, отодвигаясь от зрелой красавицы; он открыл единственный глаз и уставился в расписной потолок, разукрашенный замысловатым цветочным рисунком (второй прикрывался выцветшим кожаным кругляшом и закреплялся неширокой перемычкой за голову). – Ты же знаешь, как трудно я засыпаю. Сейчас пять утра, – в открытые окна пробивались лучи всходившего солнца, – а я отруби́лся, – выразился нетипичным словцом, позаимствованным у Леры Хуляевой (она же славная капитанша мисс До́джер), – пару часов назад, а значит, опять буду весь день ходить как в воду опущенный, кха… кха… кха…

      Не закончив высказываться, болезненный старик натужно закашлялся; он энергично затрясся и могучим корпусом, и курчавой бородой, и кучерявыми волосами. Джек Коли́по (имя, либо унаследованное им от рождения, либо самому же себе и выдуманное?) когда-то слыл грозным морским разбойником, но, утратив прежнюю хватку, отошёл от ратного дела и поселился на отдалённой тростниковой плантации. Называлась она Нью-Провиденс (в честь одноимённого Багамского острова) и принадлежала овдовевшей миссис О’Коннелл (в прошлом ушлой пиратке, по имени Монни Рид). Прокашлявшись, он посмотрел на восхитительную подругу, оказавшуюся моложе на добрые двадцать лет. Учтиво моргнул. Что расцени́лось, как молчаливое разрешение продолжить высказываться.

      – Не посещает ли, Джек, тебя тревожное чувство, – она стрельнула каре-голубыми глазами; в глубине они выдавали самозабвенную отвагу, небывалый рассудок, сейчас же выглядели чуть-чуть озабоченными, – что должно случиться чего-то скверное, очень плохое?

      Даже в сумрачном свете, гладкая, по-дворянски холёная, кожа казалась исключительно белой, соблазнительные губы – легонько надутыми. Не дожидаясь успокоительного ответа, задумчивая хозяйка по-быстрому встала. Продемонстрировала изумительную фигуру, не отмеченную вообще никаким изъяном; она прикрывалась лишь полупрозрачной женской сорочкой. Наморщила идеальный нос, украшенный изящной горбинкой. Тряхнула волнистыми прядями, спускавшимися к милым плечам. Поспешной походкой направилась к личному будуару, установленному в правом, дальнем от входа, углу.

      – С чего ты взяла? – недоумевал рациональный пират, не привыкший доверять одной лишь проницательной прозорли́вости; он грузно покряхтывал и неторопливо усаживался с краю двуспальной кровати (по четырём углам она украшалась резными столбами, а сверху накрывалась живописной материей). – Приснилось, что ли, чего?

      Испытанный человек, прошедший огонь и воду и медные трубы, выглядел внушительно, наделённым недюжинной силой. Он обулся в домашние тапочки, выпрямился до среднего роста и, шаркая по паркетному полу, направился к резному деревянному стулу; на нём развешивались его носимые вещи. Предчувствуя приближение «нехорошего», и тот и другая быстро засобирались: она надела длинное цветастое платье да дамские остроносые туфли; он – коричневые шаровары, однотонный камзол и грубые сапоги. Помимо прочего, истинный капитан не позабыл вооружиться неотъемлемыми боевыми «аксессуарами»: абордажной саблей, заряженным пистолетом. Когда он закончил, направился к Маргарет. Та уже вышла на полукруглый балкон, пристроенный прямо к спальне; он устанавливался на втором этаже усадьбы и смотрел на кованые ворота, а дальше на дорожную насыпь.

      – Джек, а не кажется ли тебе – говорила она, когда тот засовывал длинное ствольное дуло за простецкую, хотя и широкую перевязь, – что рассвет сегодня слишком уж красный? Не такой, какой бывает обычно.

      – Похоже на то, – согласился угрюмый воин, становясь подле любимой женщины; высохшее лицо его смотрелось непривлекательно, но по привычке, сложившейся за ратные годы, браво, готовым к борьбе. – Как будто кровавыми реками его обагрили. Постой-ка!.. – воскликнул буквально через секунду и всмотрелся единственным глазом в извилистый путь, уходивший к далёкому горизонту. – Мне кажется, или я вижу дорожную пыль? Точно в нашу сторону направляется множество конных всадников… Ты ничего похожего, Монни, не наблюдаешь? – иногда он обращался к ней по имени родовому, а изредка по привычному, по пиратскому. – Я уж достаточно стар, и мне могло померещиться.

      – Но что это может быть? – озаботилась растерянная брюнетка, строя чуть глуповатые глазки; она выказывала непривычную нерешительность. – На нашу фазенду, находящуюся в стороне ото всех основных дорог, и почту-то завозят не чаще, чем раз в полгода… Тут же, по-видимому, целое кавалерийское войско галопом несётся.

      – Я вроде догадываюсь!.. – резко воскликнул Колипо и сморщился значительно больше (от чего показался гораздо страшнее). – Он нас выследил, Маргарет! Приговорённого Умертвителя и «непове́шенную» пиратку. Срочно нужно бежать! Немедленно, пока отъявленные враги находятся на линии горизонта. Так у вас с маленьким Джоном появится хоть какое-то время.

      – Не понимаю?.. – миссис О’Коннелл посмотрела в глаза отважному собеседнику. – Ты что, предлагаешь «тебя здесь оставить, предательски бросить», а самой трусливо