Комиссар госбезопасности. Валерий Ковалев

спал на сене в тачанке, стоявшей перед штабом. Оба успели развернуть в проулок пулемёт, а потом напарнику в висок тюкнула шальная пуля, и тот, обливаясь кровью, мешком свалился под колеса.

      – В три бога мать! – выругался Рябошапка. Одному вести огонь было несподручно. Но в тот же миг рессоры чуть качнулись, вставленную в патронник ленту придержали грязные ребячьи руки…

      – Тебя как кличут? – свернув чуть дрожавшими пальцами козью ножку, послюнил бумажку пулемётчик.

      – Пашка, – шмыгнул облупленным носом мальчишка. На вид ему было лет тринадцать, черноголовый и худой он чем-то напоминал грача.

      Рябошапка уже видал его раньше в Мелитополе, тот просил взять ездовым на тачанку.

      – Мал еще, – сказал тогда взводный Кульбацкий, – подрасти немного.

      Потом их полк остановился в Никополе, и вот парень объявился снова.

      Между тем из штаба высыпало отделение охраны, бойцы принялись ловить казачьих лошадей и собирать оружие убитых, а к тачанке, сунув маузер в колодку, подошел комиссар Трибой.

      – Молодец, Рябошапка! Считай, спас штаб. Объявляю тебе революционную благодарность, – комиссар тряхнул руку пулемётчику.

      – Если бы не этот пацан, – кивнул тот на Пашку, – всё могло быть хуже. – Когда убили Машкова, сработал за второго номера.

      – Шутишь? – недоверчиво хмыкнул комиссар.

      – Какие могут быть шутки.

      – Тебя как зовут, сынок? – оглядел мальчишку Трибой.

      – Пашка Судоплатов, – почесал тот босую ногу второй ногой.

      – В таком разе и тебе благодарность, – комиссар протянул ладонь.

      – Не, – повертел вихрастой головой мальчишка.

      – Чего «не»?

      – Возьмите лучше, дяденьки, меня с собой. Хочу воевать с беляками.

      – Гм, – подкрутил рыжий ус Трибой, – а тебе сколько лет?

      – Четырнадцать, – соврал Пашка.

      – А чего не взять, товарищ комиссар? – положил ему руку на плечо Рябошапка. – Хлопец, судя по всему, боевой и к тому же проверен в деле. Можно сказать, готовый второй номер.

      – Ладно, – чуть подумал Трибой. – Но только, Семен, под твою ответственность.

      Так мелитопольский мальчишка стал бойцом 1-го ударного рабоче-крестьянского полка. Этим же вечером он с удовольствием уплетал из котелка сваренный на конине кулеш в кругу новых знакомых.

      – Давай, малый, наедай шею, – подмигивали красноармейцы.

      – А родители у тебя есть? – спросил один, пожилой и бородатый.

      – Батька помер два года назад от чахотки[2], есть мамка, две сестры и два брата. Оба в Красной Армии, я – младший.

      – Получается, сбежал из дома?

      – Ага, разобьем беляков и вернусь, – облизал ложку.

      В городе полк простоял три дня, за это время Рябошапка обучил парнишку обращаться с пулемётом. Показал, как разбирать и собирать, набивать и заправлять ленту, вести огонь. Мальчишка оказался башковитым, схватывал всё на лету, и Семён не преминул уколоть ездового, флегматичного и ленивого.

      – Учись, Лелека, – сказал он. – Парнишка освоил машинку любо-дорого, а ты у меня полгода и, считай, дуб-дерево.

      – Моё дело кони, – сладко зевнул тот. – «Максим» дюже хитрая штуковина.

      А ещё, проникаясь к ученику любовью (у него тоже был сын), Рябошапка подарил Пашке бельгийский карманный браунинг. Небольшой, умещавшийся в ладони, с двумя запасными магазинами. Один они вечером расстреляли на реке, и учитель остался доволен. Четыре из шести пуль мальчишка положил точно в цель.

      На четвертый день, с утренней зарёй полк выступил в направлении Одессы, но дойти туда оказалось не судьба.

      Через сутки в степи они попали в засаду, завязался бой с казачьими частями, и полк был разбит наголову. Прикрывая бегство остатков полка, Рябошапка с Пашкой вели пулемётный огонь, пока не закончился боезапас. А потом Семен заорал Лелеке: «Гони!», и тот стал бешено нахлёстывать упряжку.

      Они вынеслись к краю неглубокой балки[3], там в коренника[4] попала пуля, жеребец грянулся о землю, пристяжные встали на дыбы, и тачанка, кувыркаясь, полетела в яр, разбросав людей по сторонам.

      Пашку хряснуло о землю, зазвенело в голове. Когда же в глазах прояснилось, он увидел, как вниз сигают, с винтовками и без, красноармейцы. А наверху трещали выстрелы, шла рубка, казаки добивали полк.

      Тяжело дыша, Пашка огляделся. Семёна рядом не было, в метре, подплывая кровью, раскинул руки неподвижный ездовой. А потом сверху донёсся конский топот, на кромку вынесся десяток конных с шашками наголо.

      – Вылазьте, краснопузые! – наклонился с седла усатый вахмистр. – И быстро, а то бомбами закидаем!

      Полтора десятка красноармейцев и Пашка, оскальзываясь в траве, поднялись вверх. У кого были, побросали винтовки. Казаки, окружив всех, погнали к недалекому шляху, на котором другие

2

Чахотка – туберкулез.

3

Балка – поросший деревьями степной овраг.

4

Коренник – наиболее сильная лошадь в упряжке.