Адепт не хуже прочих. Павел Корнев

вдвоём.

      Голова перестала кружиться, да и плечо, которым врезался в стену, уже почти не ныло, так что я уселся на шконке, тяжко вздохнул и спросил:

      – А что ещё оставалось? Открыли бы и зашли!

      Первый только фыркнул.

      – Не зашли бы! Ты ж для этих перестарков не пойми кто! Чернокнижник!

      Разговор стал мне откровенно неприятен, я ухватился за возможность перевести его на другую тему и полюбопытствовал:

      – Скажи лучше, почему они перестарки?

      Мой сосед обвёл рукой камеру.

      – Думаешь, кто за всё это платит? Не за наши казематы, за весь приют?

      – Церковь? – предположил я.

      – Больно им надо! – рассмеялся Первый. – Сам посуди: у каждой нормальной школы по десятку приютов вроде этого! В убыток себе их бы никто содержать не стал!

      – Почему сразу в убыток? – пробурчал я, потирая отбитое плечо. – Им же ученики нужны! На учениках и зарабатывают. Нет разве?

      – Не без этого, – признал мой сосед. – Школы и вправду снимают сливки, забирая самых перспективных адептов и всех тех, кто выказывает хоть какую-то склонность к нужному им аспекту, но они за это право не платят, лишь оказывают покровительство и снабжают техниками и методиками. Зарабатывают приюты на том, что продают воспитанников на сторону.

      Я недоверчиво нахмурился, и Первый усмехнулся.

      – Не в рабство, само собой, продают, а в ученики. Ближе к выпускным испытаниям на смотрины съезжаются представители разных школ, тогда устраиваются аукционы или просто собираются заявки. Как бы то ни было, вложения в обучение неофитов окупаются сторицей.

      – Я слышал, в приютах ничему не учат, только готовят к ритуалу очищения.

      Мой сосед пожал плечами.

      – Где как, но обычно всё же закладывается база для дальнейшего обучения. Сам понимаешь, молодой петушок стоит куда дороже цыплёнка. А тех, кто застрял в приюте из-за неспособности пройти ритуал очищения, нагружают работой, чтобы они хоть как-то оправдали своё содержание. Бесполезные куски дерьма!

      – Неужто такой сложный ритуал? – озадачился я.

      Первый недобро улыбнулся.

      – Тебя убивают, а потом возвращают к жизни. Срабатывает этот фокус, так скажем, не со всеми.

      – Да хватит уже! – отмахнулся я, решив, будто собеседник сгущает краски, и спросил о другом: – И что же – адепты не могут выбрать школу по собственному усмотрению?

      – Могут, но придётся заплатить отступные. И если какой-то адепт сначала откажется от дальнейшего обучения, а в будущем передумает, без отступных тоже не обойдётся. Если, конечно, школы одного уровня. Право сильного никто не отменял. – Первый усмехнулся. – А знаешь, за счёт чего живут сами школы?

      Я припомнил слова Горана Осьмого и сказал:

      – Вгоняют в долги учеников.

      – Именно! – рассмеялся мой сосед. – Самых плохоньких быстренько отсеивают, самых перспективных разбирают профессора. Остальных