Вспомнить всё. Филип К. Дик

Брискин освобождается из тюрьмы. Хотите, спою?

      – Валяйте, – безучастно кивнул Ада.

      Действительно, отчего б не послушать? Не зря же он, в конце концов, платит этому куплетисту…

      И Рэгс под гнусавый звон струн запел:

      Джим-Джем Брискин чахнет в темнице,

      Не смеет никто за него поручиться.

      А кто виноват? Макс Фишер!

      А кто виноват? Макс Фишер!

      – Это рефрен такой: «Кто виноват? Макс Фишер!», – объяснил Рэгс. – Пойдет?

      – Пойдет, – кивнув, подтвердил Ада.

      И тут сам Господь, не стерпев, говорит:

      «Эй, Макс, я всерьез на тебя сердит.

      А почему? А потому:

      Грешно невинных бросать в тюрьму!

      А кто же злодей? Кто согрешил?

      Кто бедного Брискина всех прав лишил?

      Кто виноват? Макс Фишер!

      Кто этот гад? Макс Фишер!

      Да, крепко ты, Макс, предо Мной виноват,

      И прямиком отправишься в ад.

      Покайся, Макс Фишер! Тако глаголю:

      Немедля выпусти Джима на волю!»

      – Ну а дальше – о том, чем, собственно, дело кончится, – объяснил Рэгс Аде и, звучно откашлявшись, продолжил:

      Грешный Макс Фишер мигом прозрел.

      «Давай-ка, – Леону Лайту велел, —

      Провинность искупим, отменим суд.

      Распорядись: пусть замок отопрут».

      В камеру хлынул воздух свободы,

      Так и закончились Джима невзгоды.

      – Вот и все, мистер Ада, – сообщил Рэгс. – Такая вот песня, вроде народного холлера[9], негритянского спиричуэлса под общий притоп. Как, нравится?

      Ада с трудом заставил себя кивнуть.

      – О да. Все замечательно. Прекрасная песня.

      – Стало быть, я скажу мистеру Камински, что вы распорядились пустить ее в эфир?

      – Запускайте, – отмахнулся Ада.

      На самом деле ему было вовсе не до песен, не до эфира. Все мысли Ады занимала гибель Зои, сердце щемило от угрызений совести: в конце концов, она застрелена его охраной, а ее сумасшествие, попытка покушения – все это дело десятое. Жизнь человека есть жизнь человека, а значит, убийство, как ни крути, на его совести…

      – Послушайте, – осененный внезапной идеей, обратился он к Рэгсу, – сложите-ка мне еще песню. Прямо сейчас.

      – Кажется, понимаю, мистер Ада, – с сочувствием взглянув на него, откликнулся Рэгс. – Балладу о вашей бывшей жене, Зое. Я насчет этого уже думал, и песня, в общем, готова. Слушайте:

      Жила на свете леди, прекрасная собой,

      И знает дух незримый, витая над землей,

      Скорбящ, но всепрощающ, он знает, вышний дух:

      Убил ее не свойственник, не брат и не супруг.

      Убил ее Макс Фишер, чужой ей человек…

      – Не старайтесь обелять меня, Рэгс, – оборвал его Ада. – Я виноват не меньше. Не стоит валить все на Макса, будто на мальчика для битья.

      – К тому же, – подал голос доктор Ясуми, до сих пор тихонько сидевший в уголке кабинета и слушавший их разговор, –

9

Холлер – трудовая песня-перекличка, песенный жанр, зародившийся в США во времена рабовладельчества.