Пехота бессмертна. ПТСР team

(в обе стороны).

      Мы были постоянно в движении. Каждые два дня мы срывались с окопанного, насиженного места и отправлялись дальше. Иногда случалось уезжать в тот же день, в который прибыли. Нас либо срисовывали и рядом что-то прилетало, либо поступала информация, что по нам должно что-то прилететь.

      Но по какой-то причине судьба распорядилась оставить нас на одном месте аж на полторы недели! Казалось бы, что может пойти не так?

      Как и всегда, мы должным образом подготовили местность. В ядре лагеря находились БМки[20], вокруг на почтительном удалении находились уже мы.

      Визуально это было похоже на паутину, в центре которой разместился жирный, поймавший эйфорию паук, который настолько охренел, что позволял себе ночью развести костер (за что был нещадно бит), а на концах нитей этой сетки располагались мы. Каждая позиция представляла собой уже скрытый мини-лагерь, от которого, в свою очередь, выставлялась фишка. Кстати, моя позиция была под номером 5.

      На моей славной позиции было все, что душе угодно. Блиндаж в 2 наката на случай серьёзного артобстрела, одиночные окопы на случай, если арта застанет врасплох, плюс у фишкаря мы вырыли достойный блиндаж, укрепив его бронелистом от подорванной БМП.

      И вот… Вечереет. Я обошёл все позиции на предмет того, есть ли у всех заряженные батареи к рациям. На моё удивление – все у всех в порядке. Раздал самым молящим запасные батареи и отправился восвояси.

      Вернулся я уже затемно. Выгнав пауков из спальника (боюсь их до усрачки), занырнул в свой кокон и, уже предвкушая сладкий сон, начал проваливаться в дрёму.

      Может, я и уснул, этого я не помню. Помню только, как у меня резко распахнулись веки, когда Фриц (позывной фишкаря) протяжно завыл – ВОЗДУХ! – и юркнул в блиндаж. Я, словно червь, выскользнул из спальника тоже в направлении блиндажа. Так же поступили и остальные, кто отдыхал. ПВО уже начало долбить со всех стволов.

      Ввалившись в блиндаж, я оценил обстановку. Нас пятеро, фишкарь у себя гасится, нормально. Я прильнул спиной к углу. В свете вспышек видно было лица товарищей. Как обычно – все хихикают. Это я их заразил. Когда начинался обстрел и что нибудь взрывалось, я начинал хихикать, вжимаясь в землю. Видимо, это передалось остальным. Сидим, хихикаем. А ПВО все долбит.

      Ухо различило едва слышимый гул. Он усиливался, и уже казалось – приближается самолёт. Но почему звук так нарастает?! Наглая ухмылочка едва заметно покинула моё лицо. Когда рев двигателя стал слышен совсем рядом, я уже не хихикал, а молчал.

      Межушный нервный узел в максимально короткие сроки начал обрабатывать информацию. Позавчера над нами сбили беспилотник самолетного типа, и его осколки осыпали нас (уничтожив один генератор). Нас срисовали. Штаб какой-то бригады ВДВ развалили Точкой-У…

      Вот оно, бл… ть! Меня осенило. Точка-У! На нас её не пожалели, и прямо сейчас она приближается. Заткнулись уже все. ПВО не переставало работать, но рев становился все ближе. Я начал вдавливаться в угол. Один из нас (это был Пикус) закричал:

      – Та

20

БМ – боевая машина. – Прим. ред.