Братья Лэнгстром. Пробуждение Оливии. Элизабет О’Роарк

почти всех.

      – Оливия, – останавливает меня тренер, в его голосе слышны резковатые нотки. – Нужно кое-что обсудить.

      Я тут же напрягаюсь. Вряд ли он заготовил ободряющую речь, чтобы поприветствовать меня в команде. Проходя мимо нас, Бетси ухмыляется.

      – Зови меня Финн, – буквально рычу я.

      Уилл делает вид, словно не слышал.

      – Что, черт возьми, это было? – требует он. – Не знаю, как тебя тренировали раньше, но когда я говорю пробежать десять миль, то хочу увидеть, что ты прилагаешь хоть немного усилий.

      У меня отвисает челюсть. Что за фигня? Я там чуть не сдохла, а он еще мной недоволен?

      – Ничего подобного! – возмущаюсь я. – Я ни разу не отстала.

      – Думаешь, мы тебя взяли в команду, чтобы ты здесь не отставала? – спрашивает он, сощурив голубые глаза. – Нам нужен лидер. А ты еле шевелилась, словно мамаша, которая решила немного сбросить жирок.

      Мои руки сами собой сжимаются в кулаки с такой силой, что ногти впиваются в ладони. «Боже, что за ублюдок…»

      – Я устала.

      – Ты провела точно такую же тренировку, как и все остальные, так что у тебя нет причин уставать, – заявляет Лэнгстром, скрестив руки на груди. – Если только вчера ты не нарушила запрет Питера на выпивку перед занятием.

      Я закрываю глаза, чувствуя себя загнанной в угол, в то время как мой пульс учащается. Объяснение, которое я давала в прошлом вузе, здесь не прокатит, поэтому я принимаю очень сомнительное решение сказать правду – что, как правило, ни к чему хорошему не приводит.

      – Я немного пробежалась сегодня утром перед тренировкой, – тихо признаюсь я.

      Все говорят, что когда сознаешься в чем-то, то испытываешь облегчение, но прямо сейчас я просто чувствую себя беззащитной, маленькой и слабой. А я ненавижу это больше всего.

      Уилл сердито поджимает губы.

      – И почему же ты это сделала?

      Всего на мгновение, на миллисекунду, я непроизвольно встречаюсь с ним взглядом. Отчасти хочется умолять его, чтобы он не задавал вопросов, не допытывался, не отнимал у меня эти секреты. Я отвожу взгляд, потому что отказываюсь умолять его или кого бы то ни было.

      – Мне… Мне не спалось.

      Пару секунд он молчит, на его скулах играют желваки, но в глазах читается неуверенность.

      – Ты у меня на карандаше, – наконец отвечает он. – Будешь бегать, когда я скажу тебе бегать, и точка. Чтобы больше это не повторялось.

      Он разворачивается и уходит прочь, а я стою и гадаю, как скоро Лэнгстром выгонит меня из команды. Ведь, если бы я могла это прекратить, я бы вообще здесь не оказалась.

      В раздевалке я игнорирую всех до единого. Эти девчонки мне не подруги и не станут моими подругами даже через два года: я уже это проходила и прекрасно помню, к чему это привело.

      – Я Эрин, – подает голос девушка, которая переодевается рядом со мной.

      У нее необычайно приятная внешность –