Братья Лэнгстром. Пробуждение Оливии. Элизабет О’Роарк

мама. Но не снаружи, где нет укрытий, где может случиться все, что угодно.

      – Я хочу остаться с тобой, – умоляю я.

      В этот момент слышно, как открывается входная дверь, приближаются тяжелые шаги по ступенькам, и я понимаю, что буря нас настигла. А когда в твой дом пришла буря, бежать уже слишком поздно.

      Мама заталкивает меня в шкаф. Она велит мне остаться здесь, спрятаться и не издавать ни звука, пока она не придет за мной: ни единого звука. Мамины слова звучат устрашающе, но ее лицо очень печально.

      – Не смотри, – говорит она. – А если он тебя найдет – беги.

      Затем она закрывает шкаф.

      Я заглядываю в щель между дверцами. Дом заполняет темнота, над головой слышны раскаты грома, и его тень, длинная и узкая, тянется через всю комнату, от дверного проема до кровати, где она сидит, сложив руки у себя на коленях. Я чувствую ее страх. Он переполняет комнату, проскальзывает под дверцы шкафа, а затем заполняет и меня. Она не будет бороться с ним, потому что в этом мире есть вещи слишком большие, слишком ужасные, чтобы с ними бороться, и он – одна из них.

      И вдруг я уже бегу, бегу изо всех сил, как она мне велела.

      Вниз по склону к высоким колосьям кукурузы, где я буду маленькой, а он большим, и только я смогу спрятаться. Но затем он настигает меня, обхватывает из-за спины, и его руки держат так крепко, так неумолимо, будто я в смирительной рубашке. Я пытаюсь бороться, однако это бесполезно. Я жду, когда придет боль, она должна появиться в любой момент, этот острый опаляющий удар в спину, ощущение липнущей мокрой футболки, и кровь на его руках. Я знаю, что это скоро придет…

      Но ничего не происходит.

      Он говорит, чтобы я успокоилась, умоляет успокоиться, однако это не голос монстра. Это умиротворяющий голос, который обволакивает меня, пронизывает и расслабляет. Голос, который говорит мне, что я в безопасности, – что на самом деле не может быть правдой, но он повторяет это снова и снова.

      Я уступаю ему.

      Я верю ему.

      Я перестаю бороться и позволяю своему миру погрузиться во тьму.

      – Лив. Пора вставать.

      Я медленно открываю глаза и понимаю, что больше я не у себя в комнате и за окном уже светло. В мгновение ока мою сонливость сменяет паника. Если я не у себя, значит, я сделала что-то очень плохое. Я убежала или опять потеряла сознание и теперь нахожусь в больнице или где-нибудь еще похуже…

      Забег с раздельным стартом. Я пропустила его или вот-вот пропущу.

      Эта мысль заставляет меня резко сесть, пока я пытаюсь разглядеть незнакомую комнату, моргая от яркого света. Первым делом я замечаю Уилла. На долю секунды на его лице мелькает какая-то эмоция, которой я никогда прежде не видела – не презрение и даже не забота, – но затем он крепко зажмуривается.

      – Господи, Оливия, – вздыхает он. – Прикройся.

      О боже. Я смотрю вниз, а затем на постель, где лежит моя майка, которую я, очевидно, сбросила ночью. Ситуация становится все хуже и хуже.

      Я натягиваю на себя простыню, но Уилл уже отвернулся и выходит из комнаты.

      – Где