Рыжее (не)счастье Императора. Светлана Томская

ещё увереннее, чем прежде, раскачиваясь, отклоняясь то в одну сторону, то в другую.

      Он справился, он дошёл.

      Вчера я была в восторженном состоянии после запечатления. Кора пыталась мне что-то объяснить, привести в чувство. Говорила, что женщина не может учиться на боевом отделении, что никогда ещё девушки не ездили на ящерах верхом, что у меня будут сложности. Я понимала слова, но не суть. А сегодня, проснувшись, пришла в себя и поняла, что я натворила. Я только-только начала привыкать к Академии, лавировать между шпильками Леры, настороженностью своих сокурсников, почтительным отношением одних преподавателей и пренебрежительным других. А теперь я на канате под порывами ветра. Кто просил меня лезть на помощь? Как теперь выкручиваться?

      Ящера уже не передать другому человеку. Да и сама мысль об этом вызывала у меня болезненное ощущение. Вроде магистр хоть и удивился, но принял как данность мою связь с Рокси. И в то же время сам по себе магистр не вызывал у меня доверия. Я зависла над пропастью, ещё не понимая, откуда дунет в следующий момент.

      Первый порыв прилетел от Леры:

      – Мастер Грет, вы не могли бы отсадить её с нашего столика туда, где ей место?

      Я только что вошла в столовую, Лера ещё не видит меня. Инспектор, он же куратор, стоит ко мне спиной, скрывая от возмущенной красавицы.

      – И где же ей место? – голос куратора способен заморозить любого, кроме разгневанной брюнетки.

      – Среди тех, от кого несёт навозом, – Лера машет рукой в сторону длинных столов, – по утрам она чистит свою ящерицу, а потом является сюда и портит нам аппетит.

      В этот момент я выныриваю из-за спины куратора. И Лера, наконец-то, замечает меня. Она фыркает и вздёргивает нос, демонстрируя полное отсутствие смущения.

      – В самом деле, господин куратор, я тоже хотела вас об этом попросить, – мило улыбаюсь я. – Запах навоза не столь сногсшибателен, как нежные дамские духи. Боюсь перепутать компот с одеколоном.

      – Вот видите, эта деревенщина хамит мне.

      – Поэтому она и будет сидеть здесь, пока не научится манерам и деликатности у вас, леди.

      Что это сейчас было? Над кем издевается наш куратор?

      Лицо Леры покрывается красными пятнами, она шипит:

      – Я этого так не оставлю, – и совершенно неизящно плюхается на стул.

      А я спокойно усаживаюсь напротив неё. М-м-м, да сегодня творожники пышные, с поджаристой корочкой.

      После Лериного выпада я решаю не заморачиваться с этикетом. Мы деревенщины привыкли кушать по-простому. Оглядываю стол и вижу божественное варенье из альвы. То, что надо. Щедро накладываю его на творожник, подцепляю вилкой огромный кусок и впиваюсь зубами. Обалденно. Это лучшее, что я ела в жизни. Приоткрыв глаза вижу, как Лера с возмущённо выпрямленной спиной аккуратно нарезает творожник ножичком, накалывает на вилку крохотный кусочек и манерно, оттопырив мизинчик, подносит ко рту. Само великосветское изящество. Так и голодной можно остаться.

      – Видела магистра Рэйнера? – это появилась с опозданием