Край богомолов и морских ветров. Евгения Монастырская

бокал за ножку, рассматривая его на свет ночника, чуть взбалтывая вино, наблюдая, как играет и меняется его цвет; от насыщенного-рубинового, до светло-розового.

      Перед глазами она видела теперь только мятные занавески, с прочерченными зелеными линиями, обозначающими стебли растений. Через закрытое окна доносился далекий вой цепной дворняги. Письменный стол стоял вплотную к окну.

      Коснулась пальцами клавиш ноута, тот ожил, приветливо мигнул экраном. Сегодня она припозднилась. Обычно садилась писать прозу в самом начале синего часа. Ей нравилось отрываться от экрана, наблюдать сгущающиеся сумерки, обдумывать текст. Новый роман шел неровно, трудно. Сидела часами, нависнув над ноутом, баюкая свою боль. Будто голос у нее отняли. Ничего не могла написать. Барабанила костяшками пальцев по столешнице, заваривала новые и новые чашки чая.

      За последние несколько лет она будто скукожилась, писать стала все меньше, неохотнее. И теперь подходила к ноуту с каким-то горьким сожалением. Гладила пальцами притихшую клавиатуру, как больное забытое животное, ищущее ласку и заботу.

      Она поерзала на стуле. Долго всматривалась в экран ноутбука. Корявые, неживые, уродливые фразы. Они подмигивали ей, издевались. С остервенением стерла пару предложений, отбарабанила новый текст. Все не то, не то. Поморщилась, с силой куснула нижнюю губу, плеснула в бокал вина и чуть не опрокинула на клавиатуру. Дергано рассмеялась, высоко запрокинув голову.

      Глянула в окно. Кромешная тьма. Медленно поднялась на второй этаж, ступеньки тоненько скрипнули. Рядом с изголовьем дивана лежал топор. Мерцающий, хладный. Коснулась пальцами острия.

      Залезла под одеяло. Если придет тот, с узкими глазками и запекшимся ртом, она готова отразить атаку, она надеется свалить его единственным точным ударом, раскрошив узкий плешивый череп. Ариша часто репетировала, отрабатывая удар с замахом. Стояла на втором этаже, широко ноги расставив, будто вышедший на ринг боец сумо, поднимала и опускала топор. Поднимала и опускала. Кричала злобно и шикала. Да, она готова.

      Сладко прижалась щекой к шершавой ткани застиранной наволочки. Заснуть бы.

      Смартфон тоненько пискнул. Открыла сообщение: «Все равно не отстану, сука». Ариша резко выдохнула. Заблокировала контакт. И откинула телефон, будто измазавшись в чем-то липком, зловонном. Нет, это не был ее мультяшный выдуманный маньяк. Это было нечто более странное и совершенно непонятное. И… опасное. Она зарылась головой в подушку и крепко зажмурилась.

      В комнате было душно, и психологиня по обыкновению распахнула окно, впустив уже прохладный августовский воздух. Ариша осторожно присела на стул слушая как гулко стучит ее сердце. Она пила прохладную воду из бутылки маленькими глотками, язык, казалось, высох и прилип к небу. Подмышки взмокли, вспомнила, что забыла нанести дезодорант.

      Ей всегда давалось это не легко. Говорить с другим человеком. Она мямлила, то и дело переводя дыхание, и как бы извинялась, что она здесь, что она такая. Настороженно