Край богомолов и морских ветров. Евгения Монастырская

асло кусочки, срезанные с ее бедра.

      На втором этаже старой дачи горел ночник, но его тусклый свет скорее пугал, нежели хорошо освещал комнату. Поэтому каждый вечер она обходила дачу с мощным фонарем, заглядывая под столы и обшаривая шкафы, набитые дачным барахлом. Она пристально изучала внутренность диванов; ведь юркий, маленький, худощавый, как подросток мужчина, охотившийся за одинокими женщинами на заброшенных дачах, вполне мог уместиться внутри. Он сложит, подобно кузнечику, свои худые, обтянутые желтой кожей руки-ноги, а острую голову с редкими седыми волосами, крепко прижмет к груди.

      Со вздохом облегчения она опустилась диван. Нет, никого там не было.

      Ариша спала со светом сколько себя помнит. Еще в детстве просила маму оставить ночник. Уже тогда взяла в привычку заглядывать в шкафы и отважно открывала душные кладовки с пузатыми банками разноцветных маринадов. А выходя в ночи в длиннющий темный коридор старой коммуналки, заваленный коробками с ненужными книгами, была готова отразить внезапную атаку. Про маньяков она тогда не слышала или просто не придавала значения. Будучи крохой, боялась лишь невнятных монстров. Но они остались в ее детстве и со временем их вытеснили садисты-психопаты.

      – Сейчас ид -у-у, – крикнула Ариша в глубь комнаты и с шумом захлопнула оконную раму.

      Такой продуманный, отработанный годами прием она практиковала каждый дачный вечер. Это должно было показать выжидающему в глубине сада каннибалу, что в доме она не одна. Девушка задернула штору и представила, что на диване лежит ее мужчина и вяло шевелит огромными белесыми ступнями. Мужчина ждет. Мужчина желает смотреть с ней тупое телевизионное шоу. Ариша подвыла, как бы в ответ, имитируя мужской бас:

      – Жд-у-у!

      Воображаемый мужчина дернул волосатой ногой. В нетерпении.

      Жить Арише с собой было нелегко, порою, невыносимо. Но, с другой стороны, и скучной такую жизнь назвать было сложно. Спасибо и на том – она мысленно делала реверанс своему неспокойному мозгу. Тревожилась девушка по самым различным поводам и каждое утро колотилась головой о реальность нарождающегося дня, будто о железобетонную стену. А как хочется, как хочется, – говорила себе Ариша, сладко глаза прикрывая, – входить в реальность, как раскаленный нож в кусок только что вынутого из холодильника, сливочного масла.

      Измученная страхами и метаниями, она подползала к вечеру уставшей, выпотрошенной, раздавленной. Со стоном, рухала на диван, будто выброшенная на берег рыбуля: глаза выпучены, рот перекошен. Однако мучения ее на этом не заканчивались. Вечерами Аришу накрывало приступом компульсивного переедания. Только заглатывая килограммы еды, она могла хоть как-то успокоить себя после непростого дня и притушить эту невозможную выматывающую эмоциональную мясорубку внутри головы.

      Вскочив с дивана, она спешила в магазин. Скупала по два кило конфет, – брала проверенные временем рот-фронтовские батончики. Часто добавляла три-четыре сдобных булки и пяток сладких йогуртов. И уже по дороге домой нервно срывала конфетные обертки. Заглатывала батончики почти не пережевывая.

      Ела до боли в желудке. Жадно поглощала все купленное в течение двух часов. Иногда ей сложно было дышать, и она с трудом переворачиваясь на другой бок. Набитая, как бочка, лежала, глядя в стену, проклиная себя за очередной срыв, обещая, что уже завтра непременно начнет новую жизнь. Рвоту не вызывала. Ей нужно было чувствовать эту придавленность, пришибленность едой.

      Она старалась не держать «опасной» еды дома. Она боялась еды. И почти каждый вечер бегала за ней в магазин.

      На психотерапию Ариша ходила, начиная с двадцати лет. Понятно, с перерывами, ибо стоило это удовольствие недешево. Последние три года пила антидепрессанты. Буквально молилась на них. И все это как-то помогало вставать утром с дивана и не проваливаться в совсем уж невыносимые состояния. Она хорошо помнила времена, когда она лежала пригвожденная к кровати, распятая ужасом, бессилием, и не то, что по дому что-то сделать была не в силах, но и до туалета доплеталась с трудом. Медленно ворочалась с боку на бок, иногда принимая причудливые позы попавшего в капкан зверька. А когда спускалась душная плотная ночь, Ариша утыкалась в подушку и беззвучно плакала. Спала уже без простыней, прямо в несвежей одежде. Тарелки не мыла неделями, фантики от конфет бросала рядом с кроватью. Они шуршали каждый раз, когда она спускала ноги на истертый паркет. На кухне важно расхаживали разжиревшие ленивые тараканы. И когда она приходила ночью налить воды, насекомые замирали и неотрывно смотрели на нее. Иногда ей казалось, они презрительно щурят свои крошечные коричневые глазки. Вяло взмахивала рукой. Тараканы нехотя отползали.

      Когда-то она работала на радио, позже перешла в печатные СМИ, последние же годы подвязалась копирайтером, клепая для сайтов безликие статейки, от которых уже подташнивало. В самом деле, когда пишешь о преимуществе пластиковых окон в сотый раз, да еще стараешься создать уникальный контент, начинаешь медленно сходить с ума.

      Ариша сидела за старым письменным столом своей юности. На столешнице кое-где облупился лак, но сам стол был крепок, надежен. Медленно налила в бокал сухого красного,