Месть невольницы. Истинная для дракона. Кира РАЙТ

не успела ничего сказать, как их выволокли из кареты и бросили в круг из таких же чужаков.

      Почти вся её стража была убита металлическими стрелами. Из десятерых лишь трое были тяжело ранены, хоть и подавали слабые признаки жизни. Они все лежали вокруг их кареты, очевидно, сражались, закрывая спинами наследника и его мать.

      – Надо же, и правда, человечка с клеймом, я думал, что это сказки.

      – У них тут действительно полный бардак, король и верно спятил, раз пустил изгоя в свою постель.

      – Да вы подумайте тогда, что же в ней такого, что не смотря на клеймо, он её приблизил.

      – А может как раз и проверим?

      – Ты тоже из ума выжил? С заклеменной-то. Мерзость какая.

      – Господа, ничего, что мы тут? – Эммили попыталась привстать, укрывая собой сына, но ее вновь толкнули на землю, а Амана начали оттаскивать в сторону.

      – Тебе никто не давал слова, грязная человечка!

      – Да давайте их уже кончать обоих, как приказали.

      – Детеныша тоже что ли?

      – Прошу вас, отпустите сына, – она не успела договорить, как один из драконов ударил её.

      Мальчик сразу подлетел к ней, загораживая своей спиной и прижимая её разбитое лицо к своей груди. Воспользовавшись ситуацией, Эммили зашептала ему, чтобы немедленно оборачивался и улетал. Не будучи уверенной, умеет ли он контролировать оборот, просто просила, надеясь на чудо.

      Было ясно как белый день, что живыми их не отпустят. И если ей уже не спастись, то юркий молодой дракончик сможет и ускользнуть.

      В глазах Амана отражался протест, когда его тащили от нее, не реагируя на просьбы оставить ребенка. Она своими руками привела его в этот мир, надеясь, что тут он в безопасности, и вот они в руках врагов или просто разбойников.

      Выброс силы сына усиливался, но вызывал, судя по реакции, не больше чем головную боль у этих жестоких бессердечных мужчин. Когда один из них вновь обнажил клинок в опасной близости от него, не имея больше возможности ничего сделать, Эммили просто кричала.

      – Аман, обернись, прошу, Аман! Ради меня! Аман!

      Впервые за семь лет она снова чувствовала свою никчемность, бессилие, боль от невозможности ничего изменить, необходимости подчиняться кому-то ради сохранения жизни (своей тоже, но главное – сына, за свою бы больше не пошла на такое). И это всё будило в ней не просто злость, а ненависть ко всему этому жестокому миру, к этим бесчувственным драконам. Хотелось растерзать каждого, уничтожить, размазать, убивать медленно, глядя, как они будут мучиться…

      – Какой оборот, глупая, – зло осклабился один из нелюдей, подстегивая её чувства, – ему и шести-то по виду нет, кто ж в таком возрасте оборачивается.

      И тут же вопль его подельника возвестил о том, что маленький дракончик подпалил ему усы и поджег одежду. В это время один из их стражников из последних сил поднялся, пытаясь тоже совершить оборот. Но его пронзила вражеская стрела и захлебываясь кровью, он упал на землю.

      – Это же невозможно!

      – Что это за ребенок такой?!

      – Стреляйте