Ваше Сиятельство 9. Эрли Моури

круг над островом, а я выбрался на каменистую пустошь, примыкавшую к скале. Летающая машина резко изменила направление, пошла на снижение. Обнимая Ольгу, я бросил взгляд на недостроенный навес возле ручья и очаг, сложенный почти наполовину. Подумал об удочках на катере и обилии рыбы возле мыса на южной оконечности острова.

      – Увы, не судьба нам стать робинзонами, – сказал я княгине.

      – Какими «робинзонами»? – не поняла она.

      Историю Робинзона Крузо, известную из книги, прочитанной в другом мире, я пересказал Ковалевской лишь под вечер, когда мы уже пролетели пол Атлантики, держа курс на Москву.

      ***

      Когда Элизабет приоткрыла дверь и осторожно выглянула, Марк начал бить ногой в пол и что-то попытался прокричать сквозь полотенце, затыкавшее ему рот.

      – Он что-то хочет сказать, – оглядываясь, заметила виконтесса Ленская.

      – Тебе ли не все равно, что он там хочет? Бывают случаи, когда не нужно быть слишком чувствительной. И уж тем более к мужчинам, – прежде чем идти дальше, баронесса решила перезарядить «Стальную Правду», щелкнула замком и достала из сумочки запасные дротики. – В этом мире очень мало мужчин, к которым я готова проявлять добрые чувства. Но взамен этим редким мужчинам я готова отдать свое сердце целиком. Раньше, до случая в Эшли, пока меня не изнасиловали и не попытались принести в жертву богу ацтеков, все было с точностью наоборот. Все мужчины вокруг привлекали меня, и я отдавала им себя. Отдавала не только тело, но и душу. Взамен они в нее плевали. За мою доброту меня считали похотливой дрянью, стремились унизить и сделать мне побольнее.

      – Тебя изнасиловали и чуть не убили?! – Ленская взволнованно смотрела на нее, уже не обращая внимания на хриплые стоны Голдберга и возню его связанного приятеля.

      – Девочка моя, еще до случая в доме виконта Уоллеса меня насиловали много раз. Я страдала от этого наверняка больше, чем ты в этой жизни болела простудой. И убить меня собирались много раз. Даже собственный муж, когда он был пьян или в дурном настроении, – мисс Милтон щелкнула последним дротиком, вгоняя его в магазин остробоя. – Только последний раз вышел настолько экспрессивным, что в моей душе кое-что перевернулось. Забрызганная спермой двух подонков и собственной кровью, я посмотрела в лицо Смерти. Она была так близка, так ощутима, что я сама стала ей. Теперь я – смерть для всяких ублюдков.

      – Прости, я не должна была об этом спрашивать. Тебе об этом больно говорить, – актриса почувствовала себя неуютно и, чтобы чем-то занять руки, начала ковыряться в дорожной сумке.

      – Вовсе нет. Сделать мне больно теперь очень трудно. Больно лишь тогда, когда больно близким мне людям, а их меньше, чем пальцев на одной руке. Идем, – Элиз вышла в тускло освещенный коридор. Слева он переходил в захламленное чердачное помещение, справа через метров тридцать начиналась лестница вниз.