От прокурора до «контрреволюционера». Андрей Гальченко

характера убийства Кирова и опасности подобного метода контрреволюционной агитации». Такой подход назывался «политической близорукостью и притуплением классовой бдительности».

      Циркулярным письмом Прокурора СССР от 23 января 1935 г. № 13/36/00728[77] разъяснялось, что контрреволюционные выступления, одобрявшие террористические акты в отношении вождей партии и советского правительства, следовало квалифицировать по статье 58.10 УК РСФСР. В тех случаях, когда выступления носили организованный характер (наличие группы, обсуждение необходимости совершения терактов над вождями партии и правительства, обработка людей или участников группы в направлении террора) даже при отсутствии элементов прямой подготовки теракта (подыскание средств, способов, выяснение возможностей и т. п.), их надлежало квалифицировать по статье 58.11 (контрреволюционная организация) и статье 58.8 (террористический акт) с учетом статьи 16 УК РСФСР.

      Приведенная статья 16 гласила, что если то или иное общественно опасное действие прямо не было предусмотрено Уголовным кодексом, то основание и пределы ответственности за него определялись по статьям кодекса о наиболее сходном преступлении.

      Групповые дела по статье 58.10 УК РСФСР при наличии достаточных доказательств для рассмотрения в суде требовалось направлять в спецколлегии по подсудности. При этом Прокурор РСФСР обязывал подчиненных усиливать внимание надзору за расследованием и дальнейшем движении дел контрреволюционного характера, обеспечив, в частности, обязательное участие прокуратуры в подготовительных и судебных заседаниях специальной коллегии судов.

      Дела в отношении одиночек, обвиненных в террористической пропаганде и террористических высказываниях, а также дела групповые, по которым не было достаточных документальных данных для рассмотрения в судах, рекомендовалось рассматривать на Особом совещании при НКВД СССР.

      Однако указанное циркулярное письмо 1935 г. повлекло массовое снятие уголовных дел с рассмотрения суда, куда они были переданы прокуратурой, и направление их в Особое совещание.

      В связи с этим в письме Прокурора СССР от 20 мая 1935 г. № 13/001547[78] уточнялось, что направлению на рассмотрение Особого совещания подлежат дела лишь в том случае, когда характер имеющихся против обвиняемых улик и иные обстоятельства (оперативные соображения, местные условия и прочее) затрудняют рассмотрение данных дел в судебном порядке. Совершенно недопустимым признавалось отказываться от направления дел в суды (независимо от числа привлеченных по ним лиц) в отсутствие серьезных оперативно-следственных соображений. Обращалось внимание, что по делам, подлежавшим направлению в Особое совещание, необходимо отказаться от упрощенческого оформления и серьезно обосновать предъявленное обвинение. Вместе с тем подчеркивалось, что при направлении дел в Особое совещание необязательно выполнять требования статьи 206 УПК РСФСР об объявлении

77

ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 38. Д. 6. Л. 4–5.

78

ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 38. Д. 6. Л. 57–58.