Аахен – Яхрома. Никита Алексеев

в Архангельское приезжал раз лет в пять. Последний – в конце 80-х, зимой, было страшно холодно. От парковых скульптур, спрятанных в ящики, по снегу тянулись ослепительные тени. Дворец был закрыт на ремонт.

      Я все собираюсь снова побывать в Архангельском.

      27. Аштарак

      2001

      Там мы оказались с Артаком. Он заявил, что надо обязательно посмотреть в Аштараке три древние церкви: Циранавор («Пурпурная»), Спитакавор («Белая») и Кармравор («Красная»), – но уточнил, что видел их давным-давно и мало что помнит.

      Церкви оказались хоть и полуразрушенные, но отличной архитектуры (как большинство старинных армянских церквей) и внушительного размера. Куда интереснее, что все три были приблизительно одного темно-серого цвета, ничего пурпурного, белого и карминного не виднелось. Возможно, из-за того, что под слепящим солнцем все теряет цвет. О нем можно только думать.

      В Аштараке я подумал, кроме прочего, о вине «Аштарак», похожем на херес. Недаром Микоян в «Книге о вкусной и здоровой пище» рассуждал об «особенном хересном направлении армянского виноделия». Это вино я с удовольствием пил в юности, впоследствии распробовал настоящие хересы и амонтильядо из Андалусии. «Аштарак» рядом с ними – вполне достоин. Думаю, потому, что в Андалусии наверняка такое же безжалостное солнце, как в Армении; история этих двух стран, как ни парадоксально, имеет много общего, так что синтез горечи и сладости вполне естественен и для танцующих фламенко, и для играющих на дудуке.

      28. Аю-Даг

      1958–2008

      В Крыму я бывал с раннего детства, сначала – на Южном берегу. Следовательно, я не мог не запомнить очертаний мыса Аю-Даг, он же Медведь-гора. Он и правда похож на сонного медведя, уткнувшегося носом в бесконечное время. Конечно, это самая гармоничная по форме из прибрежных Крымских гор.

      Много позже я влюбился в эту гору еще и благодаря ее названию – нелепому смешению (как в конечном счете нелепа вся история Крыма) греческого и тюркского языков.

      Назывался бы этот мыс Куцали-Даг или Айос-Орос, все было бы, так сказать, нормально. Но Аю-Даг тем и отличается от Святой горы, то есть Афона, что там нет хотя бы сколько-нибудь внятных следов христианской святости. Откопали вроде бы нищие руины храмиков времен Иордана Готского и кесаря Феодосия – ну и что?

      Мусульмане не имели обычая строить места поклонения вдали от городов и сел. На Медведе следов читателей Корана еще меньше, чем христианских. Почему же для крымских татар эта гора Hagios?

      Возможно, святость горы восходит к эллинским временам? Это убедительно, ведь древние греки относились к медведям с большим почтением. Но и следы тех, кто придумал «комедию», «медвежью песню», на Аю-Даге стерлись давным-давно.

      У меня есть странное предположение. Аю-Даг свят по эстетической причине. Его очертания, увиденные и с востока, и с запада, все время хочется вспоминать и рисовать.

      Б

      29. Бабин

      1977, 1978, 1979

      Подниматься