Амур. Лицом к лицу. Братья навек. Станислав Федотов

чоновцы зачищали дворы и брошенные дома. Село почти полностью опустело, осталось несколько семей голимых бедняков, их не тронули. Своих погибших товарищей снесли к волостному исполкому, оставили до утра.

      Голодные и замёрзшие бойцы занимали тёплые дома, организовывали ужин. Командиры предупредили: спиртным не увлекаться, не больше чарки «для аппетиту». За нарушение – трибунал!

      Комвзвода Черных доложил командиру полка об операции в Куропатине, о пленном есауле Манькове.

      – За разгром белогвардейцев объявляю благодарность. – Командир так устал, что не пытался скрыть зевоту. – А почему не расстреляли есаула? Приказ был в плен не брать.

      – Виноват, товарищ комполка! Но он сам сдал оружие и готов дать полезные показания. Мы с уполномоченным ОГПУ взяли на себя ответственность, полагая, что от живого больше пользы. Расстрелять можно и потом.

      Вестовой выставил на стол найденную в доме еду – хлеб, сало, остатки рыбного пирога, сладкие блюдники[5].

      – А горячего ничего нет? – зевая во весь рот, спросил комполка. – И горилки чарочку не помешало б!

      – Пельмени варятся, – откликнулся вестовой. – А горилка – вот. – И поставил перед командиром четверть мутноватой жидкости.

      – Ты сбрендил?! – испугался командир. – Ничего себе чарочка! Где нашёл-то?

      – Нашёл, где водится, – осклабился вестовой, и на столе появились три гранёных стакана.

      Комполка удивлённо глянул на них и обратился к Ивану:

      – Садись, комвзвода, поужинаем вместе.

      – Спасибо, товарищ комполка. Я не пью, да и своих бойцов надо обустроить. Разрешите идти?

      – Ишь ты, не пьёт он! Ну, иди, коли так. Бойцов, конечно, надо устроить. А Манькова запри, как следует. Вон в сарае во дворе. Пускай помёрзнет. Утром допросим.

      Однако утром пленного есаула в сарае не оказалось. Замок на месте, а человека нет. Караульный рассказывал какую-то ерунду: будто бы всю ночь глаз не смыкал, отлучился лишь по призыву товарищей – супцу похлебать, всего-то минут на десять-пятнадцать, вернулся, а из сарая сквозь щели в брёвнах свет брезжит, однако же замок на двери висит и звуков никаких изнутри не доносится. А потом и свет погас.

      – С чего бы это? – сердито поинтересовался комвзвода.

      – Я подумал, пленный себе зажигалкой посветил, чтоб чё-нибудь подыскать для утепления: мороз-от разыгрался бесчурно[6], не в голову мне было[7], что он в бега ударится, – говорил караульный, молодой парень из чоновцев, искательно заглядывая в глаза то комвзвода, то уполномоченного ОГПУ. От него так густо несло китайской гамыркой, что начальники невольно отворачивались.

      – И что теперь с тобой делать? – сурово спрашивал комвзвода. – Под трибунал отдавать?

      – Давай посмотрим вокруг сарая, – предложил уполномоченный. – Наверняка какой-нито лаз в стене, али под стеной отыщется. Не мог же он скрозь брёвна пройти!

      Лаза по низу не нашли. Более того, снег вдоль стен сарая лежал чистый, нетронутый.

      – А гляньте на крышу! –

5

Блюдники – сдобные пресные лепёшки (амур.).

6

Бесчурно – чрезмерно (амур.).

7

Не в голову было – невдомёк (амур.).