Пригласила тетенька медведя в гости…. Ирина Юльевна Енц

бы, много старинных вещей хотят передать в дар нашему будущему музею. Я хотел тебя попросить, не поночуешь ли ты в усадьбе? А то, дядя Слава там один остается… – Видя, как я непроизвольно нахмурилась, поспешно проговорил: – Вам втроем там будет веселее. Он, понимаешь, боится, что в доме много всяких вещей. А собачонка у него, сама знаешь, может только как звонок работать. В общем побаивается он один оставаться. А я постараюсь вернуться как можно быстрее… – И он просительно посмотрел на меня, скорчив умильную рожицу кота-попрошайки.

      От такого его взгляда, я невольно улыбнулась и, конечно, кивнула головой, принимая его предложение. Валентина заинтересованно спросила:

      – А что, у тебя там и ценное что-нибудь имеется?

      Я про себя мысленно сморщилась и досадливо подумала: «Кому что, а вшивому – баня…» Егор глянул на нее с легким недоумением, и пожал плечами:

      – Смотря по тому, что считать ценным. По мне так, этим вещам вообще цены нет. Все старинное, с любовью и терпением руками бабушек и прабабушек сделанное. – Валька сразу скорчила презрительную рожицу. Егор усмехнулся. – Но, если ты имеешь ввиду золото-бриллианты, то таких экспонатов там точно нет. – И потом опять ко мне: – Ну что, договорились?

      Стараясь убрать невольно расползающуюся по моей физиономию улыбку, я ворчливо проговорила:

      – Договорились, договорились… Только ты тоже там не задерживайся. – И, не утерпев, добавила: – Я буду скучать…

      Егор, не обращая внимания на ехидную Валькину ухмылку, сгреб меня в охапку и закружил, легкими поцелуями покрывая мое лицо. Потом, поставив меня обратно на твердую землю, прошептал в ухо:

      – Я люблю тебя… – И, не дожидаясь моего ответа, кинулся к своей запыленной машине, прокричав на ходу: – Не скучайте, я скоро…

      Эх, знать бы мне тогда…

      Проводив удаляющуюся машину Егора взглядом, мы отправились дальше. Валька, несколько минут сосредоточенно морщившая лоб, что было явным признаком ее сосредоточенной мысли, вдруг проговорила:

      – Не нравится мне все это…

      Я в некотором недоумении посмотрела на подругу.

      – Что именно…

      Она мотнула рукой, словно проводя черту между собой и окружающим миром, и, совершенно бестолково, на мой взгляд, но глубокомысленно ответила:

      – Да вот это все мне и не нравится…

      Вот и пойми ее! То ли ей не нравится, что там нет «золота-бриллиантов», то ли еще чего. Поняв, что чего-то более конкретного я от нее не дождусь, просто хмыкнула в ответ, никак не комментируя ее расплывчатую фразу. Мы еще несколько минут шли в молчании, думая каждый о своем. Я, естественно, думала о Егоре. О чем думала подруга, мне было неведомо. Так, в молчании мы и дошли до Валькиного дома. Она осталась разбираться со своими жильцами, а я пошлепала дальше в свою контору.

      Хотя, контора – это было громко сказано. Маленькая деревяная домушка на самом краю деревни, в которой сидел один егерь, а теперь еще и я. Но рядом была небольшая конюшня, где в стойле стояло две