Просто – semplicemente. Елена Галлиади

нерадивых после смерти! Ад, геенна огненная! И вот идут эти несчастные и несут деньги в церковь, платят за свою греховность, молятся и боятся и нет у них времени, а самое главное нет у них возможности посмотреть по сторонам, заглянуть внутрь себя и спросить – а что же я такое на самом деле и для чего я здесь? Они видят перед собой только то, что им показывает государство и то, на что указывает церковь. А церковь прямо говорит – верь, больше от тебя ничего не требуется!

      – Послушай! – перебил Доминик, – что-то похожее вертится в голове, что-то из философии…

      – Да, мой дорогой, миф о пещере Платона. Сейчас! Я даже тебе зачитаю! – Александр встал, подошел к книжному шкафу и достал оттуда сборник сочинений Платона, уже весьма потрепанный с многочисленными закладками. Он стал медленно ходить из стороны в сторону, зачитывая текст. Доминик сидел и смотрел в камин. Брат говорил ему такие очевидные вещи, но раньше Доминик никогда даже не пытался осмыслить все это, осознать. И этот миф. Он никогда не задумывался над его смыслом. Только сейчас, когда брат так твердо и уверенно стал объяснять ему вполне очевидные вещи, которые лежат открытыми на поверхности забытые ещё со школьной скамьи слова великого философа, словно чудом возникли из памяти.

      – «После этого, ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию…», – очень выразительно, так, как обычно произносил свои проповеди, читал Алекс, – «представь, что люди находятся как бы в подземном жилище, наподобие пещеры, где во всю её длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у их прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнём и узниками проходит верхняя дорога, ограждённая, представь, невысокой стеной, вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены. Проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат. Прежде всего, разве ты думаешь, что находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, своё ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры? Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят? Далее. Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что бы не произнес любой из проходящих мимо, думаешь ты, они приписали бы эти звуки чему-нибудь иному, а не проходящей тени? Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов», – Александр оторвался от чтения, – так вот, видишь, понимаешь, что я тебе