Не оглядывайся вперед. Владимир Юрьевич Василенко

машина вышла из строя, он подал идею с буксиром, капитан которого, как он сказал, был коммунистом. Посовещавшись втроем, мы решили идти на буксире…

      Николай Елизаров и товарищ в кожанке хмуро переглянулись…

      – Я знаю имя этого человека, – сказал Чжан Гуанхуа. – Предложившего буксир и стоявшего на уходящем буксире зовут (Чжан Гуанхуа назвал). Я слышал, как однажды ночью его окликнули на причале по имени…

      Записав, Николай Елизаров протянул листок товарищу в кожанке:

      – Передайте по вашим каналам товарищу Дозорову…

      …– Кто это был?.. – отыскав на следующее утро старшекурсника, отводившего его в полуподвальчик, осторожно спросил Чжан Гуанхуа. – Кто такой Николай Елизаров?..

      – Цзян Цзинго, – подумав, ответил старшекурсник.

      – А… товарищ Дозоров?.. – придя в себя, спросил Чжан Гуанхуа. – Кто он?.. Если нельзя, не говори! Не надо!..

      – Один из наших лучших студентов. Был направлен в Китай к маршалу Фэн Юйсяну… Больше ни о чем не спрашивай. Товарищ Елизаров разрешил ответить только на эти два вопроса и только так, как я сейчас ответил.

      1928

      Жили по очереди: в комнатке Полины у Бронштейнов… в комнате Михаила в общежитии (двое соседей-студентов). В ее комнатке – днем, в его – в отсутствие соседей, у которых на стороне завелись романы. У нее в комнатке – максимум целовались, у него – остальное (когда успевали).

      О том, «записались» или нет, не распространялись. Гостившие иногда в общежитии подружки соседей Михаила по комнате – Вера и Зинаида – вместе с самими соседями создавали атмосферу молодежной компании, дружеского кружка. Понемногу обе стали ее, Полины, подругами: вместе бегали в киношку в свободное время (обязанности кухарки Бронштейнов с Полины никто не снимал), обсуждали московские моды, делились секретами. Главным секретом Веры и Зинаиды (прежде всего, секретом для них самих) было ближайшее будущее: перерастет ли ухаживание ухажеров в предложение последовать за ними к местам распределения (обеим им, не москвичкам, собраться было – подпоясаться, обе не были обременены постоянной работой). Главным секретом Полины было ожидавшее ее к концу года материнство…

      Незаметно и быстро подошло разрешение всех секретов: подруги Вера и Зинаида, оставшиеся без кавалеров, отбывших к местам распределения, в опустевшей общежитской комнате Михаила по-прежнему навещали Полину, со дня на день ожидавшую главного в своей двадцатидвухлетней жизни события.

      – Не боишься? – сделала большие глаза Зинаида. – Ну, да! Ты же у нас отчаянная… Я бы, наверное, дрожала, как осиновый лист. Повезло тебе: к Грауэрману вся Москва ломится, на коленях стоит-молит, а тебе, согласно прописке, – добро пожаловать!.. В одну палату с кремлевскими, конечно, не положат, но все равно… Счастливая ты, Поля. За Михаилом – как за каменной стеной… Не то что мой: привет-пока и поминай как звали…

      – Я попросить хочу, – положила Полина руку на руку подруги (в комнате они были одни). – Сказали: возможны осложнения. Сказали: может, не сразу выпишут…

      – Ты